Глава 2
В соревнованиях по рассказыванию страшилок Юния бы заняла первое место. Потому что ее новости оказались из разряда: «Ты не пугайся, но нам пришли твои анализы». В процессе общения выяснилось, что термин «угасаешь» весьма многозначный. Он означал не только то, что скоро к самому лучшему рубежнику фекойской области в целом и Выборга в частности придет незамысловатый пушной зверек. Под угасанием понималось и нечто вроде усечения хиста, уменьшение его в размерах.
Хотя лихо была не таким уж большим специалистом в хистах рубежников. Пришлось звать Анфалара, к явному неудовольствию последнего. Что меня тоже удивило.
– Понимаешь, брат, одно дело разговаривать про направление промысла, – смущенно сказал и.о. правителя Фекоя. – А вот про его угасание не принято. Это как…
– Пойти с незнакомыми мужиками в общественную баню?
Последнее слово автоматический переводчик скуггского заменил на «круглая лохань». Как я позже выяснил, на нагрев воды уходило слишком много труда, поэтому помывочный день устраивался здесь раз в неделю. Грели огромную лохань, в которой набирали воду мужчины, а после них тут же мылись женщины. Понятное дело, не особо заботясь о собственной наготе.
Я даже удивился, как Алена так спокойно приняла местный обычай. И не только потому, что женщин здесь ущемляли. Помнится, она очень жаловала душ. Однако выяснилось, что каждый день домовой таскал воду из реки, грел ее и набирал в подобие летнего душа, который построил по случаю Анфалар. Ужасно расточительно с точки зрения траты дров, но должны же быть у правителя какие-то привилегии.
В условиях нынешней погоды получалось так себе – чуть теплые струйки воды, но Алена держалась, открещиваясь от лохани по выходным. Короче, привел одну единственную феминистку из Стралана, да и та дала заднюю.
– Да нет, в баню пойти полезно, – не понял меня Анфалар. – Можно увидеться со старыми знакомыми, пооговорить…
– Угу, любите вы, фекойцы, посмотреть на голых мужиков. Так что там с угасанием? И почему у меня так все жестко?
Вообще, я действительно недоумевал по этому поводу. Да, с Ингой вышла подлость. Я не просто не помог замиреннице, но и подставил ее. Конечно, можно вспомнить про фурий и еще много чего, но ведь Травница перестраховалась – клятву нигде не нарушала, напрямую не действовала. Молодец, в общем. Могла бы получить медаль по рубежничеству второй степени, если бы выжила.
Однако даже учитывая все эти вводные, меня накрыло как-то чересчур сильно. Словно украл сетку-рабицу, а тебя посадили на тридцать лет с конфискацией имущества. Хотя, в принципе, в чужанском мире такое случалось довольно часто. Я не помню, что был за старперский фильм, который смотрел отец Костяна. Там какой-то лысый старичок говорил, что можно украсть велосипед и отдать здоровье в тюрьме, а можно воровать составами – и ничего тебе не будет. Конечно, может, я с цитатой наврал, но было что-то такое. Что за фильм, и нес ли он какую-то смысловую нагрузку, я забыл, а вот фразу запомнил.
Лично я грешил на откат по невезению. Что именно из-за него мне так и поплохело. Однако Анфалар огорошил, что всему есть довольно четкое объяснение.
– Брат, тебе рассказывал кто-нибудь о вреде быстрого возвышения?
Анфалар говорил все это, а его щеки продолжали пылать алым. Будто я зашел в комнату и застал его за просмотром неподобающих картинок. Ага, тех самых, в виде клякс на белом фоне, которые показывают психотерапевты. Там еще одни извращения.
– Мне кажется, все окружающие только об этом и талдычат, – ответил я. – Рубежников хлебом не корми, чтобы сказать: «Чем быстрее взлетаешь, тем быстрее упадешь. Ауф».
– Потому что в этом много истины. Когда мы встретились, ты был слаб, а теперь посмотри на себя.
– После этого обычно женщины добавляют, на кого ты похож.
– Твое возвышение вышло невероятно стремительным. Ты вознесся подобно Красной звезде.
– Я не в курсе, что там за звезда такая, но они вроде бы обычно падают.
– Брат, – устало выдохнул Анфалар, подняв руку. Мол, заткнись, по-братски.
Я замолчал. Ну что тут сказать, молодец Мотя, даже в таком состоянии ты умудрился довести самого терпеливого человека. Хотя тут как раз нет ничего удивительного. Я все время нес чушь, когда нервничал. А усечение хиста едва ли способствовало душевному спокойствию.
– Думаю, ты еще ни разу не шел против хиста, – предположил Безумец.
Пришлось даже на мгновение задуматься, после чего я утвердительно кивнул. Собственно, Анфалар оказался прав. Всю дорогу я был пушистым зайкой, помогал людям и нечисти. По возможности, конечно. Я же не бюро добрых дел, о себе порой тоже надо думать.
– Хист таким образом намекает тебе, что ты что-то делаешь неправильно.
– Понятно, первый раз всегда больно. Это как с… – я надавил на горло собственной песне и заменил последнее слово, – налогами.
Анфалар едва ли понял меня до конца, но согласился.
– Что теперь делать?
– Ты восстановишься, это вопрос времени, – успокоил меня Безумец. – Однако если хочешь все провернуть быстрее, то займись тем, что нравится хисту.
– Начать всем помогать, понятно. Слушай, где у тебя тут ближайший светофор? И надо еще бабушек собрать человек сто.
Безумец вновь тяжело вздохнул. Видимо, только сегодня он прочувствовал всю невыносимость дружбы со мной. Да, сорян, но тут уж ничего не поделаешь, как сказал классик: «Брат за брата – за основу взято». И это еще непонятно, как ему Скугга слово «светофор» перевела.
– Анфалар, как ты решаешь проблему с хистом? Я никогда не спрашивал, что требует промысел, но твое прозвище…
Я не смог закончить, но мой друг все понял.
– Когда я был вольным охотником, все было проще. Я мог уйти на несколько дней и буйствовать, не думая о том, кто попадется под руку. Теперь все значительно сложнее. Потому я и надеюсь, что больше не стану расти в рубцах.
Мне уже не впервой доводилось слышать, что могущество рубежников – палка о двух концах. Искусство возвышения – это обладать необходимой тебе силой и при этом оставаться человеком. Могло ли подобное быть у крона? К примеру, что мне придется только и делать, что жить интересами других? Не скажу, что это представлялось заманчивой перспективой. Но для начала надо было заняться более насущными делами.
Проблема заключалась лишь в том, что я и встать-то мог с трудом, не то, что помочь кому-то. Ладно, если гора не идет к Моте, то мы можем кое-что переиграть. Поэтому я отправил Митю и Гришу (Юния, как и Куся, вынуждена была скрываться от общественности) за Наташей под предлогом пообщаться. А на самом деле напроситься на благодарность. Да, чем выше я карабкаюсь по рубцам, тем противнее становится мой характер. Раньше подобная наглость мне бы и в голову не пришла.
Однако новая Травница спустя только полчаса (хотя Фекой вообще ни разу не мегаполис) уже была у меня в комнате. Причем, как я понял, ей пришлось принести клятву на вход – жила Наталья где-то в другом месте.
Собственно, она не сильно и изменилась – проклятие Скугги только коснулось ее, но пока не расползлось по лицу. Короче говоря, она еще не превратилась в ту самую рубежницу, которую мне довелось наблюдать в видениях.
– Матвей, как себя чувствуешь?
– Прекрасно, чай из крестсежа кушаю, соловья слушаю. Ты сама как?
– Неплохо. Пока помогаю жителям, осматриваюсь.
Я кивнул, не став напоминать, что знаю направление ее хиста. Чтобы возвыситься, Наташе надо с помощью выращенных растений травить людей. Не знаю, правда, до смерти или так, чтобы вся желчь вышла, но суть в том, что ничего хорошего она этому городу не принесет. Новая рубежница точно описала свое нынешнее занятие – она осматривается. Надо будет сказать Анфалару, чтобы поглядывал за ней. А то в один день потравит половину Фекоя, станет ведуньей и Скольжением уйдет в какой-нибудь из Великих городов.
– А в целом, у тебя все в порядке?
– Да. Я рада, что все получилось так, как мы и задумывали.
Я недовольно скривился. Ну да, раскатал губу, хоть пуговицу пришивай. Наталья рассматривала все произошедшее как часть нашего соглашения. Она делится со мной информацией, а после становится рубежницей. Вот тебе и благодарочка, блин. Кушайте, не обляпайтесь.
– Да, да, – ответил я. – Ну, раз у тебя все хорошо, тогда можешь идти.
Она даже почти добралась до двери, в нерешительности обернувшись.
– И… спасибо за то, что спас меня. Что забрал сюда, ты ведь был не обязан этого делать, – она помялась еще немного. – Мне кажется, у нас правда могло бы что-нибудь получиться, если бы ты не был таким правильным.
– Да, извини, теперь секс только после свадьбы, – весело ответил я.
Весело – не потому что мне очень льстило, когда девушки признаются в симпатиях. Спасибо новой «Травницы» пусть и оказалось слабым, почти незаметным, но вместе с тем было искренним. На что мой хист (хорошо, что только он) впервые за время пробуждения всколыхнулся.
Самое забавное, что сразу после этого навалилась усталость. Я повернулся на бок, подтянул к лицу вонючую шкуру со свалявшейся шерстью и тут же отрубился. Меня будто бы даже толкали, призывая поужинать, а после кто-то насильно поил, но я слабо реагировал. Проспал до следующего утра, проснувшись если не полным сил, то уже не ощущая себя такой старой развалиной, как прежде.
Алена даже от щедрот позволила воспользоваться своим душем, к явному неодобрению домового. Тот понял, что придется опять идти к реке за водой.
Я никогда не любил закаливание и прочую ерунду. Что может быть лучше горячей ванны? Однако чуть теплая вода на свежем воздухе будто окончательно пробудила. Словно во мне наконец-то включили все тумблеры. Хотелось бегать по потолку, есть и вообще жить. И это при незаполненном хисте – промысел пусть теперь и не убывал, но и пока еще и не восстанавливался.
Поэтому на завтрак в стиле «чем бог послал» я отправился в приподнятом настроении. И выяснилось, что рацион семьи правителя Фекоя довольно сильно изменился. Кроме сорока двух блюд из крестсежа теперь на столе красовались какие-то маринованные сырные шарики, хрустящие сладкие стебли, внешне похожие на спаржу, несколько мясных блюд и белый, белый, чтоб его, хлеб.
Правда, подавляющая часть моей домашней нечисти вяло жевала еду, с надеждой глядя на Алену Николаевну. В бытность приспешницы самого лучшего рубежника Стралана, она очень любила коктейли и вообще всякую такую затуманенную алкоголем жизнь. Даже, помнится, спрашивала, как тут с этим делом.
Сейчас жена Анфалара спокойно пила отвар из каких-то трав без малейшего намека на свое темное прошлое. Лично я, как небольшой поклонник керогазить по утрам, был этому только рад. Я же и сам в некотором отношении ЗОЖ-ник.
– Какие планы у тебя, брат? – спросил Анфалар.
– Немного помочь этому городу. У тебя нет красной одежды? Мне нужны только плащ и трусы.
– Трусы? – удивился Безумец. Хорошо хоть не покраснел.
– Не бери в голову, дорогой, – встряла Алена, – это непереводимый страланский юмор. Я бы даже сказала, исключительно Матвеевский.
– Ну если так, – успокоился Анфалар. – Если тебе будет что-то нужно… Ну, кроме трусов…
– Ничего страшного, я разберусь, – ответил я.
Правда, судя по взгляду Безумца, этими словами я его не успокоил, а скорее наоборот – напряг. Ну че тут скажешь, его ожидания – его проблемы. Я вот искренне хотел стать для Фекоя и жителей крепости чуть-чуть лучше.
Поэтому когда Анфалар отправился на свой «Капитолийский холм» работать работу, я решил прошвырнуться по городу, предварительно взяв Трубку с лихо. А своих гавриков оставил развлекать Кусю. Той приходилось тяжелее всего. Задний двор дома Анфалара представлял собой площадку три на четыре метра – негде разгуляться. Грифониха на мое появление сначала радостно заклекотала, а когда поняла, что я не собираюсь ее освобождать, принялась сердито щелкать клювом. Пришлось пообещать, что в ближайшее время я вытащу ее наружу порезвиться.
Оказалось, что мои потуги помочь разбились о гостеприимство фекойцев. Так уж вышло, что тут был в роли местной рок-звезды. Ну или приглашенного рэпера, суть не так важна. Главное, что меня знали все. И как защитника Фекоя, и как друга правителя, и как хорошего повара. Скажу больше, именно мой плов чаще всего и вспоминали, жестами показывая на рот и улыбаясь. Будто я по-скуггски не говорил.
Наверное, этот клятый плов и сослужил дурную службу. За первые полчаса меня позвали в четыре дома. Но стоило заикнуться про подсобные работы, как горожане делали такие круглые глаза и так яростно начинали махать руками, словно я говорил о чем-то запретном. И сразу тащили за стол. Знал бы, так не объедался у Анфалара.
И ничего не сделаешь, приходилось соглашаться, пусть и кушал я там, как девушка при знакомстве с родителями. То есть щипал по чуть-чуть и смущенно улыбался.
Но наконец после череды неудач я все же наткнулся на бабушку-божий одуванчик. Она плохо слышала и подслеповато щурилась, наверное, поэтому и не узнала, кто перед ней. После череды перекрикиваний, мне все же удалось донести, что я тимуровец из местной соцзащиты. Ищу бабушек и помогаю им, иногда против воли.
Оказалось, что раз я такой свободный и активный, у матроны как раз есть корни мертвого дерева, которые привезли на растопку. И было бы неплохо их порубить и сложить у дома.
Надо сказать, что никогда еще я так быстро не разочаровывался из-за своей инициативности. Потому что корни мертвого дерева, были тверже топора и моего терпения. Мне показалось, что промучился с ними полдня, прежде чем все удалось. Бабулька даже пыталась мне отплатить какими-то клубнями, но я наотрез отказался. Как говорил отец Костяна: «Пионер должен быть вежливым». Правда, подобное он нам заявлял, когда ловил нас матерящимися во дворе. Затем отвешивал по подзатыльнику и отправлял домой.
Поэтому бабульке ничего не оставалось кроме как искренне поблагодарить меня. На что я ответил снисходительной улыбкой. На что это походило? На баночку колы после трехдневного перехода через пустыню. Вроде выпил, было приятно, но в целом жажду ты не утолил. Скажу больше, я даже не взбодрился.
Зато после этого, видимо, слух о моем аттракционе невиданной щедрости разошелся быстрее, чем пожар на складе ГСМ. Как там говорилось: дураков работа любит? В данном случае, я сегодня выступал именно таким индивидуумом. Ниже по улице я напросился помогать крыть крышу, где сорвал поясницу и получил еще одну «благодарочку».
Домой к Анфалару я пришел затемно (хотя тут всегда не очень светло, гребаная Скугга), вяло поклевал еду и свалился спать. Уже чувствуя, как одолженную мне теплую одежду кто-то стягивает с тела. Хотелось бы, чтобы это оказалась красивая девушка, но судя по росту и пыхтению, это был кто-то из нечисти. Я так и не выяснил кто именно, но едва ли Гриша.
Зато к утру одежда лежала рядом – чистая, сухая, чуть пропахшая дымом – видимо, ее в спешном порядке ночью сушили. Алена состроила недовольную физиономию, когда я закинулся о душе. Ну а что, я вчера пахал, как папа Карло, не ходить же вонючим. Хотя я ее понимаю. Даже близкие друзья, которые долго живут у тебя, через какой-то отрезок времени начинают немного раздражать.
Из хороших новостей – хист начал восстанавливаться. Понятно, что не без помощи беса – тот сидел рядышком с самодовольным видом. Словно сам вчера крыл крышу, рубил корни мертвого дерева и мостил дорожку. Митя вон не отсвечивает, а этот все на нервы действует: «Надолго мы здесь?», «Когда домой вернемся?», «Неужели они вообще все непьющие?».
Не дал даже нормально позавтракать. Правда, кроме беса имелся еще один товарищ, который не стал ждать, когда я наемся. Им оказался Анфалар. Он ворвался с улицы с таким видом, словно здесь продают какие-то запрещенные вещества.
– Что ты вчера натворил, Матвей?
Ну вот, не брат, а Матвей. Как по мне, не очень хороший знак.
– Ничего, ходил, помогал людям. А что-то не так.
– Мне кажется, там к тебе пришли.
Вот как после такой интригующей информации остаться на месте? Я, само собой, накинул меховую куртейку и вышел наружу.
Что тут скажешь, Анфалар не обманул. Около трех десятков горожан, перебивая друг друга, бросились ко мне, рассказывая, что именно им требовалось. Я не очень умею слушать, когда говорят одновременно, но суть уловил. К званиям героя, повара, друга города, добавилась еще одно – халявная рабочая сила.
– Знаешь, что это мне напоминает, Анфалар?
– Что?
– Мультфильм про льва, который отправился в родные края в надежде навестить бабушку и спокойно порыбачить.
– Лев? Порыбачить?
– Не бери в голову. Это непереводимый страланский юмор.

Читать книгу полностью (на АТ)

Поделится в соц.сетях