Глава 2
Во вторник первого сентября в институте началась учеба, и началась она буквально с места в карьер. То есть уже первого на лекции по математике нам, студентам, не стали рассказывать о том, как математика поможет стране дать небывалый урожай стали, а сразу же начали рассказывать то, что любому инженеру знать необходимо. И на трех парах только первая, сугубо вводная, на которой рассказали о том, какой в институте режим обучения и сколько народу отчислят после первого же семестра, не касалась собственно инженерной науки. И единственное, чем первый день в институте отличался от всех прочих дней было то, что расписание в этот день было «специальным» и семинары (которые в общем расписании приходились именно на вторники) не проводились.
И мне в МВТУ многое понравилось – в том числе и то, что для студентов работала довольно неплохая столовая, причем очень недорогая. А не понравилось то, что в столовой этой очереди были, на мой взгляд, слишком уж большими. Но имелся и сугубо «демократический» момент: желающие поесть без очереди могли зайти в столовую для преподавателей, в которой очереди хотя и наблюдались, но были очень небольшими. Вот только цены там были заметно повыше, и если жить на стипендию, то там ее и на пару недель не хватит.
Мне со стипендией вообще многое было непонятно: все поступившие ее получили. И первокурсникам ее платили аж по сто семьдесят рублей в месяц – больше, чем во многих других институтах. Раньше я не совсем понимала причину, заставившую того же Сталина ввести платное обучение в старших классах школы и институтах, ведь эта плата примерно равнялась стипендии за два месяца – но мне дед объяснил. Ведь если студент учится хорошо (то есть на «хорошо» и «отлично»), то за обучение ему платить не надо – а это было очень серьезным доводом в пользу усердной учебы. Ну а если он учится плохо, то ему и за обучение платить нужно, и стипендию ему, скорее всего, уже после первого семестра платить перестанут – и такой «студент» скорее всего место в институте занимать не будет. Были, конечно, детишки «уважаемых людей», которые едва не вылетали из институтов за неуспеваемость и на стипендию даже внимания не обращали – но таких было очень мало. А в МВТУ таких вообще не было.
Потому что поступить в «институт вообще» особой проблемы не составляло, в большинстве ВУЗов даже вступительных экзаменов не было и туда принимали всех, у кого аттестат был без двоек (то есть у кого аттестат вообще был, если человек хотя бы по одному предмету имел «неуд», то он получал просто справку о том, что «прослушал курс старшей школы»). Но в тех институтах, в которые народ сильно стремился, экзамены уже были, и экзамены довольно серьезные, так что двоечникам, получившим аттестат благодаря связям родителей, туда просочиться шансов просто не было. И – по крайней мере на первом курсе – народ собрался здесь грамотный. А из-за платы за учебу – еще и целеустремленный.
И устремления студентов страна всячески поддерживала: это у нас в МВТУ сразу всех учить начали, а в МГУ, например, учеба вообще началась только после обеда – но там понятно, она началась после торжественного открытия Главного здания. Но ведь в МГУ большая-то часть площадей была отведена под квартиры и общежития, а в МВТУ… В МВТУ общежитие пока было старым, но и его максимально облагородили. По крайней мере всю мебель поставили новую, а для девушек вообще выделили отдельные комнаты. То есть и раньше их вместе с парнями все же не селили, но раньше «женские» комнаты были неравномерно распределены по всему общежитию, а теперь для девушек выделили отдельное крыло, на этаже для них даже обустроили неплохую душевую, комнату-прачечную и комнату-сушилку. А еще для девушек обустроили отдельную «женскую» кухню. То есть вообще-то кухня была общая, но «в глубине женского крыла», и парни в нее заходили разве что попросить пожрать чего-нибудь…
Вообще-то в институте девушек было не особенно и много, причем, я подозреваю, подавляющее большинство из них были москвичками. Так что «женский состав» общежития был довольно немногочисленным – и вероятно именно из-за этого девушек по комнатам расселяли совсем не так, как парней. Парней селили строго по факультетам и по курсам, так что в одной комнате чаще всего оказывались ребята, и обучавшиеся в одной группе – а уж на одном факультете так наверняка. Ну а нас расселили… как вышло, так и расселили. Например, в комнате, где мне кровать выделили, еще жили две девушки с третьего курса и с факультета точной механики и оптики, причем их на этот факультет только со второго курса перевели, сразу после его создания. А третьей нашей соседкой была второкурсница с факультета энергетического. И эта девушка – Аня – у нас в комнате была «старшей», то есть и по возрасту старшей (ей уже двадцать четыре стукнуло), и по статусу – она еще и членом комитета комсомола факультета своего была. И меня она сразу же «построила», обругав за то, что я платье свое второе храню в чемодане. Ведь в комнате и шкаф платяной был, а в чемодане платье сильно помялось – так что она меня заставила платье выгладить и повесить в этот шкаф. А еще она обругала мои запасы белья (как категорически недостаточные) и все же посоветовала, а не заставила озаботиться пополнением этих запасов, рассказав, где можно это проделать относительно недорого. Ну да, мне только о белье сейчас и мечтать, ведь у Светы Федоровой даже на осень верхней одежды с собой не было. Правда, мать Светы тогда по телефону сказала, что когда я точно буду знать адрес (то есть включая номер комнаты в общежитии), она осеннюю и зимнюю одежду вышлет. То есть пошлет телеграмму, в которой сообщит, у какого проводника посылку можно будет взять…
Ну а сначала я домой телеграмму отправила, ведь второго сентября уже моей бабушке исполнилось шестнадцать лет! И из-за очереди на почте я опоздала на первый в этой моей жизни семинар по математике. Прилично так опоздала, первый час занятия пропустила – за что получила выговор от преподавателя. Но ведь старые привычки никуда не деваются! То есть сразу не деваются, и сработала моя привычка своих инженеров мордой тыкать в их ошибки.
– Сергей Валентинович, – ответила я на претензию ехидным голосом, – мне кажется, что если студент какое-то занятие пропускает, то это вовсе не означает, что материал этот студент знать не будет. – Ну да, для меня парень лет двадцати пяти был вообще щенком, которому обязательно нужно пояснить, в чем он не прав. Правда, уже произнося последние слова, я осознала, что слегка зарвалась: все же для него-то я всего лишь сопливая школьница, неизвестно каким чудом в институт просочившаяся.
– То есть вы материал сегодняшний уже знаете? – и в его голосе ехидства было куда как больше, чем в моем.
– Скорее всего да, но пока я тему занятия не выясню, то с уверенностью сказать не берусь.
– Интересное утверждение. Тогда расскажите нам, что вы знаете о векторах и дайте определение свободного вектора: это как раз то, что вы успели пропустить…
– Так мы что, с линейной алгебры учиться начинаем, а не с теории чисел? Ну ладно… но если я вдруг что-то с терминами напутаю, то вы меня обязательно поправьте.
Вот честно, я вообще не помнила, когда в МИРЭА начали читать именно линейную алгебру, но вот в работе я ей постоянно была вынуждена пользоваться. Так что Сергею Валентиновичу я все, о чем он спросил, рассказала. Но парнем он оказался все же неплохим, да и с чувством юмора у него хорошо было:
– Строго формально, я могу ко многому в вашем изложении придраться, но если не придираться к мелочам, то признаю: материал вы знаете. Но все же постарайтесь на занятия больше так не опаздывать. Вы что, в первый же день проспали?
– У сестры день рождения, шестнадцать лет. Я телеграмму поздравительную отправляла, а на почте очередь была с самого утра… но это больше не повторится, целый год не повторится!
– Ну что же, причина уважительная, так что мы ваше опоздание… просто не заметим. И пропуск занятия отмечать не будем, а теперь продолжим семинар…
Понятно, нужно постараться побыстрее избавиться от привычек крутой хозяйки двух очень интересных заводиков… кстати, как там они сейчас поживают? Насколько я помнила из истории родного городка, его выстроили «в чистом поле» (точнее все же, в глухом лесу) примерно в пятьдесят первом-пятьдесят втором годах. И первый из моих заводов тогда же открыли – только завод это совсем для других дел предназначался. Просто в пятьдесят первом, еще ранней весной, нашли там геологи «богатейшее месторождение урана» – и Спецкомитет решил немедленно там его и добывать. Но когда в городке уже два десятка домов выстроили, уран в месторождении закончился – его там всего удалось добыть тонны две, просто геологам случайно удалось буром своим попасть в единственную линзу породы, в которой этот уран вообще был. А когда эту линзу полностью выбрали, то оказалось, что урана в обозримых окрестностях больше нет. Но уже поднялись два корпуса обогатительного завода (в которые, правда, обогатительное оборудование завезти не успели), дорогу приличную к райцентру протянули – и руководство решило, что негоже строениям бесплатно пропадать. А так как ремонтно-механический цех уже и станками оснастили, причем не самыми примитивными, то на заводике было решено делать тоже весьма непримитивные изделия дня нужд обороны. Ведь для будущих специалистов-ураноделов там и жилье было выстроено «повышенной комфортности», и «соцкультбыт» на уровне был уже обеспечен, да и рабочих не самых криворуких уже набрать успели.
Впрочем, на этом развитие городка и остановилось, и до того славного момента, когда мой дед эти заводы смог приобрести в собственность, там ничего нового и не появилось. Правда, в обогатительных (ранее совершенно пустых) цехах организовали чуть позже производство и нужных для изделий первого завода электронных блоков и в городке стало уже два завода, но внешне это на нем не сказалось.
Впрочем, и в период «олегархата» город по виду изменился крайне мало. Ну, на всех каменных жилых домах поставили по третьему этажу, деревянные дома «обили новыми досками», клуб покрылся новой краской (а его как раз года так с пятьдесят второго и не перекрашивали ни разу), городскую больницу тоже «декоративно отремонтировали» – и, в общем-то, всё. Но это только снаружи «ничего не поменялось», а если изнутри глянуть, то оказывается, что изнутри поменялось всё. Правда, сначала поменялось и собственность всех этих строений: теперь и все дома в городе стали принадлежать деду. Вот только стали они ему принадлежать после то, как все квартиры в городе были приватизированы, и владельцы этих квартир их за копейки деду и продали. Сразу после того, как он дом, в котором мы жили, «капитально отремонтировал».
То есть «отремонтировал» он его действительно «капитально»: просто снес и выстроил новый. А предварительно проделал такой трюк со старым деревянным (и уже расселенным из-за аварийного состояния) домом. И стал деревянный дом уже кирпичным, только снаружи отделанным керамической плиткой «под дерево» – что было сделано исключительно для того, чтобы не влезать в длинные и малоперспективные переговоры с облархнадзором. Потому что проект этого дома (как и вообще проект перестройки городка) сделал «сын маминой подруги» – то есть действительно сын, но старого знакомого деда, у которого не было каких-то требуемых квалификаций. И в этот «деревянный» дом дед переселил всех соседей уже по своему дому, а затем перестроил и его. А затем предложил и другим жителям городка проделать то же самое…
Причем внешне дома сохраняли стиль пятидесятых, и, скорее всего, именно это было причиной того, что на перестройку городка дед нанял тоже человека… немолодого. Я уже этот период хорошо помнила, и дед мне объяснил причину такой деятельности практически цитатой из популярной рекламы: «Имидж – ничто, кадры – все!». А кадры в городке были действительно элитные, и именно благодаря этим людям заводы в городе и сохранились, и даже приносили изрядную прибыль. Конечно, от армии заказы почти в ноль ушли, но дед-то сам был инженером неплохим (хотя об этом никто тогда еще и не знал), так что завод переключился на производство каких-то датчиков, отслеживающих вибрации силовых турбин и электрических генераторов, позволяющих «предсказать» аварийные ситуации – и нашел для этой продукции крупных (и денежных) покупателей. В Китае нашел…
А сейчас Советский Союз по техническому оснащению напоминает тот же Китай, причем не Китай даже девяностых, когда у деда с ним бизнес серьезный пошел, а, скорее, Китай конца семидесятых, когда туда еще американские инвестиции не поперли мощным потоком. И разница – с моей точки зрения – была лишь в одном: тогда в Китае не было мощной научной базы, необходимой для самостоятельного развития, а в СССР эта база уже есть. Правда, «человеческий потенциал» этой базы уже прилично разбавили присосавшиеся к науке дармоеды – но как с ними бороться, я знала. То есть «в принципе знала», а у семнадцатилетней вчерашней школьницы инструмента для такой борьбы просто не было – но и его можно при должном усердии создать. Однако, чтобы его хотя бы начать создавать, нужно не только обзавестись определенными бумажками вроде диплома, но и обрести определенную репутацию. Но ведь страна – и конкретно МВТУ – уже подготовила средства для ее обретения! Это было студенческое научно-техническое общество (которое в институте организовали еще в сорок третьем году). И, хотя по неофициальному положению в это общество принимали студентов лишь с третьего курса, Аня в нем уже участвовала – правда, она до поступления в институт больше четырех лет проработала на какой-то белорусской электростанции диспетчером и считалась «человеком, знающим фактуру». Но если пролезть в это общество под ее «прикрытием»… Ведь в обществе уже было несколько второкурсников, которые в него влились по рекомендации старших товарищей…
Впрочем, на второй день обучения обо всем этом думать рано, а думать надо о том, чем себя прокормить. В принципе, с обедами проблема решалась: в студенческой столовке можно было прилично пообедать примерно за рубль-восемьдесят (то есть сытно, но «без излишеств», а при особой нужде можно было и в рубль уложиться), но столовая эта не работала по воскресеньям, а еще хотелось и позавтракать, и поужинать. По инициативе Ани мы для себя устроили своеобразный «кооператив»: скинулись, «централизованно» закупили кое-какие продукты, вечером по очереди готовили – но в результате на завтрак и ужин была у нас лишь каша, а одной кашей питаться не очень полезно для здоровья. Особенно для молодых растущих организмов – а на мясо у нас просто денег уже не оставалось. Конечно, теоретически и без мяса прожить можно, но это было довольно грустно. И я принялась придумывать, каким образом можно разнообразить наше скудное меню.
Мысль «пойти наловить рыбы в Яузе» я отвергла сразу: во-первых, в речке рыбы почти нет и нет времени ее ловить, а во-вторых, в речку столько всего сливалось, что даже случайно выжившая в ней рыба вряд ли окажется съедобной. По той же причине была отвергнута идея ловить и варить голубей: хотя в девяностые во многих небольших городах это люди практиковали, но в крупных промышленных центрах на это мало кто отваживался. Ну к кто отваживался (в основном бомжи всякие), тот долго на этом свете не задерживался: в птичках было столько разных паразитов…
Так что вариант оставался один: добыть продукт бесплатно. То есть добыть его так, чтобы не требовалось за него деньги платить – и у меня, после одного из разговоров с Аней где-то ближе к концу месяца, когда мы аккуратно подъедали наши сентябрьские запасы, появилась идея как этот трюк провернуть. И не в смысле «продукт украсть и убежать», а в свободное время на него заработать – точнее, выполнить работу, за которую нам продуктов отвалят.
И разговаривали не мы вдвоем, за столом и Женя с Валей сидели – и вот Женька пожаловалась, что в родном Волоколамске у родителей тоже с продуктами стало туго, так как родня, которая в колхозе неподалеку выращивала свиней и мясцом их подкармливала, осталась в этом году без хрюшек. То есть сами решили в этом году свиней не заводить, хотя поросенка на откорм в колхозе купить труда не составляло. И даже бесплатно их можно было взять, но с расчетом «трех поросят берешь – одного колхозу откормленного отдаешь», причем колхоз и корм на это дело давал…
– А почему они в этом году отказались? – удивилась Валя: ее-то родители как раз в деревне и жили и скотину держали. – Это же не особо и сложное дело – поросенка-то откормить, когда корм есть.
– Сложное. Поросята легко простужаются и помирают после этого, а у них дети в школу пошли, за печкой в свинарнике днем следить некому. Ну а поросятам ведь и жара тоже вредна, заранее натопить посильнее не получится.
– А почему они не поставят там, в свинарнике, какой-нибудь терморегулятор? В отопительный котел стокер поставить, который в зависимости от температуры дров подкидывает то побольше, то поменьше…
– Это ты как представляешь? – уже с серьезным таким сарказмом поинтересовалась к меня Аня. – Ты хоть живьем стокер выдела? Он дрова в котел подавать не может!
– Разные дрова бывают.
– А терморегулятор какой?
– Ну, думаю, с концевым контактом на сельсине точно не подойдет: он в старт-стопном режиме работает, может случиться так, что все предыдущие дрова прогорят и новые уже в холодный котел насыпаться будут. Так что нужно именно дрова подсыпать постоянно, просто то помедленнее, то побыстрее, ведь зимой-то в любом случае нужно будет все время свинарник отапливать, просто когда посильнее, а когда послабее. Так котел будет все время гореть… хотя, думаю, и систему поджига холодного котла можно будет придумать. Электричество в деревне-то есть?
– Электричеством свинарник не протопить!
– А я и не говорю, что его на отопление тратить нужно, просто с ним можно будет сделать искровой поджиг бензиновой зажигалки для дров…
– Светик, перестань чушь нести, – с ноткой усталости в голосе сказала Аня, – ты, наверное, просто слов умных где-то наслушалась, но смысла в твоих словах – ноль!
– Сама ты ноль! – во мне снова проснулась «бизнес-леди». – Вот смотри сюда: берем, скажем, нихромовое сопротивление остеклованное, пускаем по нему ток. Ток этот при постоянном напряжении сильно зависит от температуры.
– Сильно?
– Достаточно сильно: у нихрома температурный коэффициент сопротивления, если мне память не изменяет, порядка одной тысячной на градус. А если этот ток до нужного уровня усилить… Здесь ставим компаратор, сравниваем протекающий ток с эталонным, в зависимости от разницы подаем больший или меньший ток на мотор стокера…
– А как ты будешь токи сравнивать?
– Тебе прямо сейчас схему нарисовать?
– Нет, я пока в электрических схемах… мы их еще не изучали. Но ты уверена, что это будет работать?
– Ну работает же… то есть у меня лично сомнений нет.
– Слушай, а если ты в наш кружок зайдешь, там с теми, кто уже в схемах разбирается, поговоришь…
– Мне проще схему самой собрать, чем неучам ее объяснять… хотя… Девочки, а если мы такой терморегулятор отопления сделаем, то сколько мы сможем за него в колхозе получить? Я имею в виду не денег, а непосредственно той же свининки? Как раз зимой, мы ее в сетке за окошком долго держать сможем…
– Да такая машина… ее любой колхозник себе возьмет с удовольствием! – обрадовалась Валя. – Ей же не только свинарник или курятник, но и дом отапливать можно! Хотя… а сколько он может стоить?
– А вот это не ко мне вопрос. Надо у ребят поспрашивать, у старшекурсников, кто уже какой-то разработкой машин занимался, они ведь вроде и себестоимость считать умеют?
– Свет, мы с тобой завтра после третьей пары пойдем в общество, – снова проявила инициативу Аня, причем сама ее проявила, – там, я думаю, люди, которые все это посчитать умеют, найдутся. И которые схему твою посмотрят… хотя бы проверят, что она в принципе работать сможет…
Вот так забота о вкусной и здоровой (для меня) пище позволила мне вступить в научно-техническое общество на равных со всеми другими его участниками. Не сразу, еще кто-то из преподавателей, курирующих занятия студентов, с неделю изучал схему моего «усилителя постоянного тока» (термин «операционный усилитель» внедрять было явно рановато), но когда «большие дяди» пришли к выводу, что схема вполне себе работоспособна и даже полезна (причем не только в терморегуляторе), я стала в разных студенческих разработках участвовать уже по полной программе. Ну а так как я по профилю факультета вообще никак с электричеством и электроникой не связывалась прочими участниками таких проектов, никто даже не поинтересовался, откуда я все это знаю. Мало ли чему там, на довольно закрытом факультете, студентов обучают – а с факультета в этом обществе кроме меня вообще никого не было.
С факультетом вообще интересно получилось. Теоретически абитуриенты могли подавать заявления на любой факультет, но при этом шанс «пролететь мимо» заметно увеличивался. Однако можно было в некоторые институты (в те, у которых вступительные экзамены были), подавать заявления «просто в институт», предоставляя право выбора (или назначения) факультета обучения институтскому руководству. И Светлана Федорова документы именно в такой форме и подала. А у меня на экзамене физик (оказавшийся, между прочим, заведующим кафедрой общей физики профессором Обморшевым), на устном экзамене попросил вывести формулу движения тела с переменной массой. То есть «формулу Циолковского». Нашел у кого спрашивать, ведь последние несколько лет мой заводик производил приводы для ПТУРов… В общем, я ему и про удельный импульс все рассказала (причем и про неравномерность расхода топлива в твердотопливных ракетах упомянуть не забыла). А еще не забыла упомянуть, что эту формулу первым вывел еще в начале девятнадцатого века Вильям Мур, и в конце своего краткого экскурса в историю вопроса просто привела ее в виде дифференциального уравнения Мещерского – который ее вывел совершенно независимо от Эдуарда Константиновича (и на три месяца раньше него). И в результате я оказалась на факультете РТ (то есть ракетной техники)…
А вот «энергетики», оказывается, вообще не знали, чему на РТ обучают, им было это просто неинтересно. Не то, чтобы обычное человеческое любопытство у них атрофировалось напрочь, однако в МВТУ режим-то был, мягко говоря, довольно жесткий, а отвечать сотруднику ГБ на вопрос «с какой целью интересуетесь?» почему-то никто не хотел.
Ну хорошо, я бы тоже не хотела отвечать на вопрос «а откуда вы это знаете». Но раз такого вопроса мне никто не задавал, то и волноваться мне явно было незачем. Да и причин для волнения не было. То есть примерно до седьмого ноября не было, а точнее, до того момента, когда студенты не приступили к подготовке к грядущей демонстрации…

Продолжить чтение книги на АТ

Поделится в соц.сетях