Глава 1
Прошлое гораздо ближе, чем кажется.
Неизвестный автор
— Не дёргай ручку, плавно, плавно! Газу прибавь… Да что ж ты будешь с тобой делать, ну, тупица, хоть кол на голове теши!
Истребитель сорвался в штопор.
Пилот намеревался выполнить фигуру пилотажа под названием «горка», перетянул ручку управления, потерял скорость и вот результат.
Благо, высота была достаточной.
Максим поймал себя на том, что тоже пытается про себя советовать неизвестному лётчику, находящемуся сейчас в кабине ЛаГГ-3.
Убрать тягу.
Выровнять элероны.
Руль направления в сторону противоположную вращению.
Молодец, вот так. Теперь нос вниз, снижай угол атаки. Молодец, отлично, выводи. Вот так, хорошо. Теперь газу, газу!
Самолёт вышел из штопора, набрал скорость и снова начал карабкаться в горку. На этот раз удачно. Потом лёг в разворот, снизился и пошёл на посадку.
— Здравия желаю, товарищ майор! — произнёс, заранее улыбаясь, Максим.
Коробков (а это был он) обернулся.
— Коля! — заорал он. — Жив, бродяга!
Они крепко обнялись.
— Ну-ка, ну-ка, дай я на тебя погляжу, — Коробков отстранился, осмотрел Максима. — Орёл! Штаны только кавалерийские почему-то и пистолет трофейный. А так… «Красное Знамя», «За отвагу»… Чистый орёл! Ну, рассказывай, — глаза командира смеялись, было сразу понятно, что он чертовски рад видеть младшего лейтенанта.
— Тебе длинно или коротко? Если коротко — прибыл для дальнейшего прохождения службы. Если длинно, то за пять минут всего не расскажешь.
— Для дальнейшего прохождения — это хорошо, — сказал Коротков. — Мне такие лётчики, как ты, во как нужны, — он чиркнул кончиками пальцев по горлу. — А то сам видишь… — майор кивнул на уже катящийся по ВВП истребитель. — На ЛаГГ-3 переучиваемся, а это тот ещё утюг. Чуть ручку перетянул — сразу в штопор валится. Но скорость — не отнять. На семистах метрах и ниже «мессер» догоняет спокойно, не то что наши «ишачки». Да и вооружение получше. Не идеал, конечно, но что дали, на том и воевать будем. Готов переучиваться?
— Говоришь, главное ручку не перетягивать? — сощурился на истребитель Максим.
— Ага. Не рвать её, как застёжку лифчика, когда бабу три месяца не видел, — усмехнулся Коробков. -Плавно, плавно.
— Но быстро и нежно, — добавил Максим.
— Во! — поднял палец майор. — Сразу видно понимающего человека. Поехали в штаб, оформлять тебя будем.
В трёхэтажном здании штаба Коротков отвёл Максима в канцелярию, отдал необходимыераспоряжения, попросил зайти потом к нему в кабинет и удалился.
В канцелярии начальник отдела кадров сообщил Максиму, что всё это время он числился пропавшим без вести. Но теперь проблем не будет, так как причина его отсутствия в полку была уважительной.
— Вам ещё четыре тысячи рублей положены за четыре сбитых самолёта в последнем бою.
— А если я после этого сбил ещё два? — спросил Максим.
— Как это вы их сбили, если выходили из окружения?
— Вот эти «Красное Знамя» и «За отвагу» — за них, — показал Максим. — Из винтовки сбил. Бронебойными. На самом деле ещё двадцать один «юнкерс» я уничтожил на земле. На аэродроме у посёлка Ромодан в Полтавской области. Как раз, когда из окружения выходил. Но не один. В составе своего диверсионно-разведывательного взвода.
Глаза начальника кадров округлились.
— Однако, — сказал он. — А ты того… не свистишь, лейтенант? Может быть, всё-таки, не двадцать один, а поменьше? Пять там или вовсе три. А?
— Не имею привычки, — ответил Максим равнодушно. — Да мне по фигу, если честно. Не за деньги и награды воюю. Просто сообщил, раз уж речь о сбитых зашла.
Начальник отдела кадров почесал лоб перьевой ручкой.
— Вот что, — решил он. — Обратитесь к начфину, это в соседнем кабинете. Расскажите ему, пусть запрос пошлёт, куда положено.
Начфин полка — капитан лет пятидесяти с живыми, навыкате, карими глазами под толстыми стёклами очков, мясистым носом и тщательно скрываемой лысиной на макушке внимательно выслушал Максима, аккуратно записал все данные, пообещал послать соответствующие запросы и сказал:
— Вы совершенно правильно сделали, что обратились ко мне. Если всё подтвердится, получите солидную сумму на руки. В магазинах, конечно, купить сейчас ничего нельзя, всё по карточкам, но на рынке, пусть и втридорога, вполне. Ростов такой город, что в нём всё есть. Даже в наше военное время. А первые четыре тысячи я вам выдам на руки прямо сейчас… Отставить четыре тысячи. Сегодня шестое?
— Шестое, — подтвердил Максим. — Понедельник.
— Значит, вам положено ещё денежное довольствие за последний месяц. Пятьсот рублей. Итого четыре тысячи пятьсот рублей.
Он полез в сейф и выложил на стол три банковские пачки по сто банкнот в каждой: пачку по три червонца (три тысячи рублей), пачку по червонцу (одна тысяча рублей) и пачку можно сказать родных пятирублёвок с изображением самолёта и лётчика в шлеме и с парашютом на груди (пятьсот рублей).
— Посчитайте, распишитесь.
— Верю как себе, — сказал Максим, засовывая деньги в почти пустой планшет. Затем взял ручку, макнул в чернила и расписался в ведомости.
— Вы где намереваетесь остановиться? — спросил начфин.
— А какие есть варианты?
— Их два. Первый — офицерское общежитие в Новочеркасске. Десять коек на комнату, туалеты и умывальники во дворе, мыться в бане.
— Звучит не очень привлекательно.
— Что делать. И Ростов, и Новочеркасск забит войсками, жилья не хватает катастрофически. Но зато ближе к аэродрому. Хотя всё равно ездить, пешком далеко.
— А второй?
— Комната в Ростове. Хозяйка — моя хорошая знакомая, Клавдия Ильинична звать. Муж недавно умер, сыновья и внуки на фронте. У неё две комнаты, одну вам сдаст по моей рекомендации. Есть вода, туалет в доме, общая кухня, готовить на керосинке. Отопление печное. Это на улице Московской, недалеко от вокзала. От вокзала каждое утро, в восемь часов, ходит военный автобус, возит расквартированных в Ростове офицеров в Новочеркасск. Тех, кому надо. Многие ваши лётчики из двенадцатого истребительного предпочитают этот вариант, и не только они. Хозяйке скажете, что от меня. Сподин моя фамилия. Анатолий Геннадьевич.
— Сколько это будет стоить?
— Для вас — десять рублей в день. Червонец.
— То есть — триста в месяц?
— Месяца вы не проживёте. Две недели от силы.
— Почему?
— Этого я вам сказать не могу, спросите у своего командира.
Максим задумался. Сто сорок рублей за две недели — не такая уж и большая сумма, если разобраться. Он был сегодня на базаре и видел цены. Десяток яиц — тот же червонец. Молоко — три рубля за литр. Мясо — двадцать пять рублей за килограмм. Стакан махорки — восемь рублей. Картошка — два, два с половиной рубля кило.
— Если захотите, хозяйка за небольшую дополнительную плату будет готовить вам завтрак, — добавил начфин. — Из ваших продуктов, разумеется.
— Давайте адрес, — решился Максим. — Пока этот вариант нравится мне больше.
Он уже понял, что капитан наверняка имеет в этом деле свой профит, но уточнять не стал. Имеет и пусть имеет. Каждый зарабатывает, как может. А уж в военное время — тем паче. Если имеется спрос, то всегда найдутся люди, готовые оный спрос удовлетворить. За соответствующую сумму и в любом обществе. Что при капитализме, что при социализме. Просто при капитализме это делается открыто и цинично, а при социализме — скрытно и… тоже цинично. Хотя в том социализме, в котором родился и вырос Максим, со всем этим было проще. Хотя бы потому, что основные материальные потребности человека удовлетворялись довольно легко. Спасибо дешёвой электроэнергии и взрывному развитию материально-технической базы.
После начфина он нашёл Коробкова. Тот занимал небольшой кабинет на третьем этаже штаба.
— Заходи, — махнул он рукой Максиму, когда тот, постучавшись, сунул голову в кабинет.
Максим вошёл, огляделся. Два стола, четыре стула, сейф, вешалка для одежды. Телефон. Портрет товарища Сталина на стене. Выцветшие обои и горшок с геранью на единственном окне. Места — едва протиснуться.
— Небогато, — заметил он.
— Садись, — кивнул на свободный стул Коробков. — В тесноте да не в обиде. Что делать, мы тут гости. Видишь, с начштаба кабинет делить приходится. Ничего, скоро нас всех должны в Кировобад перевести. Там, говорят, места побольше.
— КИР, — мысленно позвал Максим. — Кировобад, это где?
— Азербайджан, — подсказал КИР. — Нынешняя Гянджа. Довольно крупный город, тысяч сорок населения, думаю. Сейчас. В наше время примерно в десять раз больше.
Максим поймал на себе пристальный взгляд командира.
— Кировобад, — повторил Максим. — Азербайджан?
— Пять тебе по географии, — сказал Коробков. — Слушай, давно хотел спросить. Ты иногда делаешь вот так, — он принял преувеличенно отсутствующий вид, уставившись куда-то поверх головы Максима, и даже чуть приоткрыл рот. — Как будто выключаешься на пару секунд. Потом — хоп! — и снова здесь. Только у тебя такое замечал, больше ни у кого.
— А, это, — улыбнулся Максим, понимая, что он сейчас не соврёт ни в едином слове. Просто не договорит. — Это, скажем так, особенности моего мышления. Иногда мне нужно время, чтобы покопаться в памяти. Когда ответ сразу не приходит. Ну, вот как сейчас с Кировобадом. Я не сразу вспомнил, что это Азербайджан. Пришлось послать мысленный запрос и подождать ответ. Как видишь, он пришёл.
— Интересно. И часто у тебя так?
— Бывает. Говорю же, когда сразу ответить не могу. А скоро — это когда?
— Недели две. Может, три. Видишь ли, — он понизил голос. — Есть мнение, что Ростов довольно скоро придётся сдать.
Максим знал об этом. Знал так же, что немцы возьмут город двадцать первого ноября. Но уже через неделю под ударами Красной Армии опять его отдадут и возьмут второй раз только двадцать четвёртого июля следующего, тысяча девятьсот сорок второго года.
— Ого, — сказал он. — Скоро — это до зимы?
— Да, вероятно, в ноябре.
— Я понял, — сказал Максим. — Две недели мне хватит.
— На что? — не понял Коробков.
— Чтобы переучиться на ЛаГГ-3, — пояснил Максим. — Ну и в Ростове пожить, оглядеться.
— Бывал здесь раньше?
— Впервые, — на этот раз соврал Максим. — Но город мне понравился. Слушай, начфин посоветовал где там комнату снять. На улице Московской. Говорит, утром полковой автобус от вокзала сюда ходит. А вечером, после полётов, отвозит обратно. Это так?
— Ага, нормально, многие наши так делают. Разрешаю. Деньги-то есть?
— Только что нафин выдал, — Максим похлопал по планшету.
— Отлично. Тогда делаем так. Сейчас иди в хозчасть, получай, что положено, и дуй в общежитие. Койка тебе в любом случае обеспечена. Там пока вещи оставишь. Потом — сюда. Я как раз тебя в график включу. После обеда — на инструктаж. Ты отстал, так что придётся догонять. А там и автобус в Ростов. Устроишься и завтра утром — сюда. Начнём работать по-настоящему. Всё ясно?
— Так точно. Можно вопрос?
— Давай.
— А летать когда?
— Сначала теория, потом сдашь экзамен, потом в небо. Такой порядок.
— Экстерном сдать можно?
— Можно, — усмехнулся Коробков. — Если получится.
Теоретические занятия лётного состава проходили здесь же, в штабе, в специально оборудованной под учебный класс комнате. Но сначала Максим навестил хозчасть, где получил всё, что ему положено и устроился в общежитие. Там сдал коменданту на хранение кое-какие вещи и отправился на обед в офицерскую столовую.
Огляделся в поисках свободных мест. Он немного опоздал, и свободный столиков не было.
- Да это же Коля! – раздался чей-то радостный голос. – Глазам не верю. Коля! Свят! Сюда!!
Максим посмотрел- ему махал рукой и улыбался Игорь Никаноров, лейтенант из третьей эскадрильи. Правда, теперь на его петлицах было по три «кубаря». Старший лейтенант, значит.
Максим подошёл.
Кроме Никанорова за столом сидел командир второй эскадрильи капитан Сергей Тимаков – бывший командир Максима. Оба улыбались так, что сразу было понятно – его рады видеть. Еще два места были свободны.
Максим обнялся с боевыми товарищами, сел. Его засыпали вопросами.
- Братцы, - взмолился он. – Давайте я буду есть и одновременно рассказывать. А то жать хочется – сил нет.
Подошла официантка, принесла на подносе борщ, тарелку гречневой каши с тушёнкой, тарелку с двумя кусками чёрного хлеба, компот из сухофруктов. Максим отдал ей талон и принялся за еду.
Пока обедали, он вкратце пересказал свою историю. Включая эпизод с двумя сбитыми из винтовки «юнкерсами» и ещё двадцать одним уничтоженным на земле.
— Так это на Героя тянет, — сказал Никаноров, с уважением и завистью поглядывая на награды Максима. Гимнастёрку старшего лейтенанта украшал новенький орден Красной Звезды, но медали «За отвагу» у него не было, да и Красное Знамя был по статусу выше.
— На дважды Героя, — сказал Тимаков. — У тебя сколько было сбитых?
— В воздушных боях — одиннадцать. Плюс два из винтовки.
— Это тринадцать. Героя дают за десять. Да ещё двадцать один на земле. Пусть в составе группы, но всё равно. Группой-то этой разведывательно-диверсионной ты командовал?
— Ну да.
— Вот! — кивнул Тимаков и сделал глоток компота. — Значит, львиная доля — твоя. Тринадцать и двадцать один — это тридцать четыре машины! Не знаю ни одного лётчика во всей армии, кто бы сбил столько же. У меня лично всего шесть и ещё два в группе.
— У меня три, — вздохнул старший лейтенант. — И два в группе.
— Уничтожил, — поправил Максим. — Сбил меньше.
— Всё равно, — махнул рукой Тимаков. — Дважды Героя ты заслужил.
— Не дадут, — со знанием дела покачал головой Никаноров. — А то ты не знаешь, как у нас с этим. Тут хоть бы одного дали — уже счастье.
— Да ладно, — улыбнулся Максим. — Разве в этом счастье, ребята?
— Ну… — задумчиво протянул Тимаков. — Наверное, и в этом тоже, а?
— Да нет, — не согласился Максим. — Это так, приятное дополнение. Счастье в том, чтобы бить врага изо всех сил — так, чтобы больше, гад, не поднялся. Это такое, я бы сказал, текущее счастье. А настоящее безмерное и окончательное счастье придёт только с полной победой над фашистской Германией. Так думаю.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Тимаков. — Но с Золотой Звездой Героя на груди счастье будет несколько полнее и ярче. А?
— Уговорил, — засмеялся Максим.
Они поболтали ещё о разном и расстались, договорившись встретиться вечером у автобуса в Ростов (оба тоже снимали там комнаты).
— Занятия идут уже не первый день, — недовольно сказал инструктор, когда Максим явился в класс к положенному времени и представился. — Я бы сказал, они подходят к концу. Ради вас одного я не стану начинать всё с начала.
— Это правильно, — согласился Максим. — Не нужно. Какие-то учебные материалы имеются, по которым вы ведёте занятия?
— Да, конечно.
— Дайте мне их, я прочитаю и сдам вам экзамен. Скажем… Сколько занятия идут по времени?
— Два занятия по сорок пять минут и десятиминутный перерыв между ними.
— Значит, всего час и сорок минут. Вот через час сорок экзамен и сдам. Готовы принять?
— Я-то готов, — усмехнулся инструктор (был он старше Максима, но не намного, лет на пять). — Но вы не сдадите.
— Почему? — искреннеудивился Максим.
— Невозможно подготовится к экзамену за столь короткое время. Даже опытному лётчику. Или вы уже летали на ЛаГГах?
— Не летал. Но экзамен я сдам.
— Не верю.
— Так давайте проверим. Вы дадите мне материалы, а я буду готовиться здесь, в классе, вместе со всеми. После занятий вы примете у меня экзамен. Если не сдам, с меня бутылка коньяка. Если сдам, вы меня допускаете к полётам сегодня же.
— Коньяка! — воскликнул инструктор. — Где вы сейчас возьмёте коньяк?
— Можно подумать, в Ростове нельзя достать за деньги коньяк, — пожал плечами Максим. — И вообще, это не важно.
— Для меня важно, — засмеялся инструктор. — Коньяк-то мой.
— Нет, — засмеялся в ответ Максим. — Не ваш. Потому что мне его доставать не придётся. Ну что, по рукам?
— Чёрт с вами, по рукам. Но вы проиграете, предупреждаю.
Ударили по рукам.
Инструктор выдал Максиму тоненькую брошюру, отпечатанную на неважной сероватой бумаге.
— Держите. Садитесь и готовьтесь.
Максим кивком головы поздоровался со слушателями (четверо незнакомых молодых сержантов и один лейтенант), выбрал место на «камчатке», сел и положил перед собой брошюру.
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ОБОРОНЫ 1941 УПРАВЛЕНИЕ ВОЕННЫХ ВОЗДУШНЫХ СИЛ КРАСНОЙ АРМИИ было напечатано сверху.
Ниже: ИНСТРУКЦИЯ ЛЕТЧИКУ ПО ЭКСПЛОАТАЦИИ И ТЕХНИКЕ ПИЛОТИРОВАНИЯ САМОЛЕТА ЛАГГ-3 С МОТОРОМ М-105П в М-105ПФ [1]
Максим сосредоточился, отключился от внешнего мира и открыл брошюру.
------------------------------------------------
[1] Реальная инструкция, вышедшая в 1943 году. Здесь она появилась уже в 41-м.

Поделится в соц.сетях