Глава 1. На следующее утро
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ -- КУРОРТНЫЙ РОМАН С ПРИВКУСОМ ЛИМОНА
На зеленой солнечной опушке
Прыгают зеленые лягушки
И летают бабочки — подружки.
Лето — это хорошо!
Зина все еще дулась, а я собирал дорожную сумку и напевал веселую песенку про лето и зеленых лягушек. Из старого советского мультика про Деда Мороза, который хотел посмотреть лето. Вот приперло его своими глазами посмотреть лето в средней полосе России. И чуть не растаял. Спасибо, детишки выручили, мороженым накормили, эскимо на палочках. УмнО придумали! Интересно, здесь этот мультик уже сняли? Если нет, может, предложить «Союзмультфильму» сценарий?
Лето — это не просто хорошо. Лето — это прекрасно! Хотя за окном еще календарная весна. 20 мая, до лета еще целая неделя. Даже больше! А мы с Зиной собираемся в отпуск на море. Срочный, внеочередной, оплачиваемый. За счет любимого государства.
С чего такая щедрость? Охотно расскажу.
На следующее утро после той памятной ночи в гараже, в котором я запер двух странных британских шпионов, к нам позвонил Николай. Не по телефону. В дверь позвонил, но в квартиру входить не стал. С порога извинился за ранний визит, попросил срочно одеться и спуститься. Сказал, что время не терпит. Был Николай весь такой возбужденно-радостный, хотя по глазам было видно, что ночь тоже провел бессонную.
Тут Зина меня опять удивила. Я-то думал, что после того, как ее взяли в заложницы коварные британские шпионы, она от перенесенных страхов неделю очухиваться будет. Помощь психолога понадобится и ведро валерьянки. Так нет! Она хоть и провела почти весь остаток ночи в ванной, где плакала и снимала стресс остатками вискаря, но Николаю решительно заявила, что никуда меня одного не отпустит.
Николай вздохнул, согласился и попросил собираться быстрее. Но быстро не получилось. Зина не менее решительно заявила, что «с такой головой никуда не поедет». Пришлось ждать, пока помоет, посушит, уложит.
Николай нас терпеливо дождался внизу в своей «Волге». Едва мы сели в салон, сразу ударил по газам и погнал к месту событий — обратно в гараж. И уже в машине, узнав, какую серьезную организацию представляет Николай, Зина… устроила ему разнос по полной программе. В ее версии это именно Николай был лично виноват, что в центре Москвы орудовала вражеская шпионская сеть, которая ее, Зину, вместе с ее необъятным талантищем чуть не загубила.
Досталось и мне. «Почему знал и не сказал»? Зина с угрозой добавила, что «дома со мой разберется» и только потом поинтересовалась, что это были за ужасные люди, и «почему пан Збышек оказался такая сволочь»?
Николай во время ее бурного монолога стоически молчал. И лишь когда у Зины кончился словарно-эмоциональный запас, начал рассказывать:
— Збышек — так, мелочь, ничтожество. Мелкий фарцовщик из театральной среды. Косметика, джинсы, западные журналы. Завербован англичанами еще в Польше. Сдал вас резиденту, а сам — в аэропорт. Хотел свалить через Чехословакию. Едва успели его в Шереметьево перехватить. Сейчас он на Лубянке. Поет, как соловей, едва успевают записывать. Только знает он всего ничего. Пустышка на подхвате. Кстати, Зинаида Аркадьевна, от вас потребуется заявление на него. О похищении. Порядок такой. А вот этот завхоз… Как его… Иван Трофимыч. Вот он — птица крупная. Резидент. Мы его у секретных объектов пасли, а он на АЗЛК, при детишках затихарился. И ведь хитро как придумано, вроде как за заводской стеной, и взятки с него гладки, а в любой момент на завод может попасть, в любой цех проникнуть. И допуск к секретной документации как-то себе устроил. Но крепкий орешек, не колется. Ничего, у нас не такие кололись!
— А вот эта отвратительная толстая женщина, она кто? — снова подала голос Зина.
— Раиса Михайловна? С ней вообще — дело темное. Ни с того ни с сего уважаемая преподавательница университета, известный филолог вдруг бросает кафедру, научную работу и уходит воспитателем на станцию юных техников. Значительно теряя при этом в зарплате. Ну, явно у тетки с чердаком проблемы. Только она теперь по-русски не говорит. Только по-английски. Требует британского консула и уверяет, что она — Лиз Трасс или Тереза Мэй. Кто такие?
Николай посмотрел на меня, а я обернулся и посмотрел на Зину. Интересно, как она воспримет сообщение, что я — не ее Шурик, а совсем другой мужик — какой-то «зритель» из будущего? Ну что, признаться прямо сейчас? Случай-то подходящий, по ситуации. Сказать таким зловещим голосом: «Я не Шурик, Зина, я — путешественник во времени, я прибыл из будущего, чтобы спасти этот мир». Или еще какую хрень. Правда, по всему не видать мне больше после таких слов жарких Зининых объятий. Хотя… Женщины — народ странный. Вон, та же Сара Коннор…
Но Николай, видимо, ситуацию понял, подал мне знак промолчать и перевел разговор в нужное русло:
— О случившемся, естественно, никому ни слова. Ни друзьям, ни знакомым, ни маме родной. Дадите подписку о неразглашении. Оба! Так положено. Дело — государственное!
Зина попыталась было опять возмутиться, но столкнулась взглядом с серыми, со стальным отливом глазами Николая и замолчала. Блин, надо бы у Николая этому взгляду поучиться.
Около ворот гаражного кооператива «Фауна» стояла большая желтая машина с красными полосами и большим белым «04» на борту. Аварийная служба «Горгаз». Около нее теснились на обочине несколько легковых автомобилей. Видимо, автовладельцы поутру приехали в свои гаражи, а их не пускали. Они недовольно бурчали, толпились и пытались заглянуть за закрытые ворота. Перед воротами стоял мужик в строительном комбинезоне и в оранжевой каске с громкоговорителем в руках. Что-то вещал.
Николай подъехал к затору вплотную, притормозил.
— Граждане, просьба разойтись, в смысле — разъехаться, — убеждал автовладельцев через мегафон-матюгальник мужик в каске. — Не подвергайте свои жизни опасности, не мешайте работать аварийным службам.
— Товарищ, объясните, наконец, общественности, в чем дело? — спрашивала от имени общественности младший научный сотрудник Малаева.
Мужик повернулся и гаркнул ей прямо в лицо через матюгальник:
— Утечка газа, гражданочка! Сколько раз повторять?! Утечка газа! Расходитесь, в смысле — разъезжайтесь. До обеда допуска на опасный объект не будет.
— Какого, на хрен, газа? — удивился я, посмотрев на Николая. — Нет ведь у автокооперативе никакого газа!
Николай не ответил, зачем-то предложил нам с Зиной пригнуться, резко крутанул руль, объехал собравшуюся «пробку», вырулил к самым воротам, побибикал. Дядька с мегафоном офигел от такой наглости, двинулся было к водительской двери, но увидел в окне раскрытые корочки и вытянулся по стойке смирно. Дал знак еще двум «газовикам», охранявших въезд в кооператив, те немедленно ворота открыли и нас пропустили.
В будке сторожа вместо Степаныча сидел незнакомый мужик с очень внимательным взглядом. Увидев «Волгу», он резко встал и козырнул. Спохватился, сделал вид, что в голове зачесалось.
Мы подъехали к нашему гаражу. Около него стояла еще одна «газовая машина» и пара серых «Волг». Очень напрягли фигуры в ОЗК и противогазах. Двое с какими-то ящиками на боку ходили вдоль гаражных ворот соседних боксов с длинными палками, на концах которых было что-то вроде микрофонов. Видимо, замеряли радиацию. Третий тоже с ящичком и в ОЗК копался в салоне синего «Москвича».
Николай остановился у моего гаража, вышел из машины, сначала подошел к тому человеку, что рылся в «Москвиче», о чем-то спросил. Потом подошел к воротам гаража, условно постучался. Ворота открылись. Николай махнул нам рукой. Мы с Зиной покинули салон «Волги» и быстро вошли в гараж вслед за Николаем. Тот немедленно захлопнул за нами железные двери.
В гараже были еще двое в ОЗК и противогазах. И они тоже производили замеры своими странными приборами. Правда, палки у них были совсем короткие. Но на концах были тоже набалдашники типа микрофонов, а в ящиках, к которым от палок тянулись провода, что-то подозрительно потрескивало. Не знаю, что именно, но находиться в обычной одежде в одном помещении рядом с людьми в ОЗК и в противогазах было как-то некомфортно.
Зина тоже посмотрела на них испуганно и спряталась мне за спину.
— Есть что-то? — спросил Николай одного из исследователей.
Тот отрицательно мотнул головой.
— Так снимите тогда эти свои… — и Николай сделал рукой движение от своего носа, словно отращивал хобот.
— По инструкции не положено, — раздалось глухо из резиновой маски.
— Положено, наложено… — буркнул Николай. — Внизу все проверили, тоже чисто?
Мужик в противогазе утвердительно кивнул.
— Ну, тогда снимайте, чего уж, — махнул рукой Николай и двинулся к люку в подвал. Поднял крышку. Обернулся, посмотрел на Зину, сказал:
— Зинаида Аркадьевна, вам, наверное, лучше вниз не спускаться. Там может быть опасно. Побудьте здесь, отдохните.
— А Шурик, — прошептала Зина, все еще держась за мой рукав.
— Но он же — мужчина, — объяснил Николай кратко.
Зина посмотрела на меня с уважением и от рукава отцепилась. Но от предложения сесть на ящик, где совсем недавно сама сидела связанная, решительно отказалась. А человек в ОЗК, наконец, стянул с головы противогаз, и оказался симпатичным молодым парнем. Он посмотрел на Зину, узнал, широко улыбнулся и тут же попросил автограф.
Николай быстро спустился в подвал, а у меня как-то все желание спускаться сразу пропало. Свет снизу исходил какой-то… зловещий что ли, слишком яркий, с багровым таким оттенком. Ну да ладно, один раз живем.
Со светом все объяснилось довольно быстро. В подвале стояли треноги с ярко светившими лампами. Пара ламп были почему-то красными. Соления-варения на полках были в целости, только одну банку с огурцами все-таки грохнули и смели в угол. Зеленые пупырыши сиротливо лежали на бетонном полу в осколках стекла.
Дверь потайной комнаты с машиной времени была открыта. Там был всего один человек в защитном серебристом костюме, похожем на скафандр. У него в руках был с фотоаппарат с массивным таким объективом, на плече висела камера. Увидев Николая, фотограф быстро закончил щелкать затвором, с минуту пострекотал камерой и поднялся наверх.
— Ну, рассказывай, что это за хрень? — спросил меня Николай, рассматривая нагромождение антенн и колб. — И еще расскажи, как ты умудрился к себе в подвал отдельный кабель высоковольтный протянуть?
Я молчал.
— Все ясно. Амнезия. Память отшибло, — качнул головой Николай. — А как матерых шпионов голыми руками повязал, помнишь?
— Не такими уж и голыми, — достал я из кармана куртки верный шокер.
Николай посмотрел на грозное электрооружие уважительно и непроизвольно погладил рукой шею. Помнит шея, помнит…
— Ладно, рассказывай, что и как было. С подробностями.
Я рассказал. Очень подробно. А Николай слушал очень внимательно. Иногда задавал вопросы. Не совсем простые.
— Вот ты говоришь, что впервые эту хрень видишь. Как же ты тогда ее включил? И эти тут зачем? — указал Николай на мотоциклетные шлемы.
Объяснить было трудно. Я и сам не понял, как мне удалось запустить эту странную машину. Как увидел ее — удивился. А как сел за стол — сразу понял, что куда нажимать. Словно знал. Я знал? Или Шурик? Что касается шлемов, то они чем-то были похожи на виртуальные очки из моей лаборатории там, в 21-м веке. По крайней мере, тот зарытый, который я надевал — очень похож. Кто ж тут такое придумал-то? И еще я вспомнил, как менялось лицо Раисы Михайловны, когда я подавал напряжение на машину. Такие гримасы страшные были…
— Как я понял, в одном шлеме создается образ выбранного объекта, который переносится в машину. В память машины, — сказал я осторожно. — А посредством второго шлема созданный образ переносится из машины в человека, стоящего на железной плите.
— Образ переносится в машину? Через пространство и время? Бред какой-то. Не видел бы своими газами — не поверил бы.
— Да я и сам не очень…
— Ладно… Вот эти Тереза и Лиза — кто такие? — спросил Николай раздраженно.
— Я же говорил уже. Это британские премьеры. Премьерши. Из будущего, — признался я.
— А почему они?
— А хрен его знает. Трофимыч… ну этот, который резидент, он сначала потребовал кого-то из британских ученых или политиков. Бабу из моего времени. А я ученых британских в упор не знаю. Тем более — баб. Да и есть ли они? Тогда он сказал — политика давай. Политиков я видел по телику. Сначала одну представил, потом вторую вспомнил. Их две было. Обе очень недолго… Был еще один, Борис Джонсон. Так он совсем дебил. Вот и…
— А зачем ты ему, Трофимычу сказал, что ты — зритель из будущего? — прищурился Николай.
— Да не говорил я! Я сам удивился, когда он про зрителя упомянул…
Николай снова одарил меня стальным взглядом, подошел к машине ближе.
— Это магнитофон что ли? Здесь память? — спросил Николай и указал пальцем на лентопротяжный механизм с установленными бобинами.
— Типа того. На бобинах информация, числовой код. Как память на компью… На ЭВМ.
В это время наверху раздался какой-то шум, в комнату вошли двое. Тоже в странных серебристых защитных комбинезонах — скафандрах, но без шлемов. Два седых дядечки с чемоданчиками, как у космонавтов.
— Профессор Шубин, академик Дудинский, — представил ученых Николай, щурясь от яркого света от ламп. — Из академии наук. Специалисты по кибернетике и этому твоему, как его… континууму.
Ученые мне кивнули и с интересом уставились на машину. Я вздохнул. Если они сейчас начнут задавать мне вопросы — дело хреновое. Что им может сказать «человек с амнезией»? Но Николай видимо, это и сам понял, меня пожалел и кивнул в сторону выхода. А ученым сказал:
— Вы тут разбирайтесь потихоньку.
Перед тем, как уйти, я вспомнил про формулу Березина. Вырвал листок из записной книжки и протянул ее академику. Тот посмотрел, показал листок коллеге. Оба одновременно сощурились, надели очки, рассмотрели мои каракули. И у обоих сразу челюсти отвисли. Значит — что-то стоящее.
Ловчев приобнял меня за плечо и повлек на выход.
Наверху Зина вовсю щебетала, в подробностях объясняя, как подлый Збишек заманил ее якобы на закрытый кинопоказ. Молодой парень в ОЗК, но без противогаза все это записывал, устроив папку прямо на верстак. Вместо стула пристроил поставленный на попа ящик. Николай бумагу просмотрел, кивнул, Зина подписала и попросилась домой.
Николай тормознул у ворот, выгнал охранника из будки сторожа и с кем-то долго общался по телефону. Вышел весь вспотевший и видом усталый, словно машину кирпича разгрузил. Подозвал меня.
— В общем, такое дело. Начальство велело тебя больше к гаражу и устройству не подпускать, Букашку твою забрать, тебя самого из города гнать. Минимум на неделю.
— Как это гнать? — удивился я.
— Да так. Ты чего, маленький? В отпуск поедешь. В отпуске давно не был? Да что я спрашиваю… В общем, собирайся в отпуск. На море. Заметь — на Черное и теплое. А не на Белое и холодное. Было и такое предложение.
— За теплое, конечно, спасибо. А Зина?
Николай посмотрел в сторону моей супруги, которая умудрялась раздавать автографы членам автокооператива через решетку ворот.
— С Зиной вместе. Зины нам только здесь и не хватало. И ее рассказов о случившемся с подробностями. Слушай, может, ее в квартире запереть и телефон отключить? До отъезда.
— Да погоди ты с телефоном, — почесал я в затылке, — отпуск, конечно, хорошо, но ты учти, что у нас денег на двоих всего ничего. Рублей двести с новоселья осталось. Опять же, если без Букашки, как до моря добираться…
— Не твоя забота, — махнул рукой Николай. — Доставим и поселим. На самолете долетите в лучшем виде. В общем, собирайся. День вам на сборы. Срочные дела есть какие?
— Мне бы на станцию заехать, — сказал я.
Николай посмотрел на меня как на опасного сумасшедшего.
— Погоди, ты хочешь сегодня поехать на эту свою станцию… зачем?
— Так у меня занятия сегодня. Дам ребятам задание. На время, пока меня не будет.
— Это понятно. Повторю вопрос — зачем?
— Ну, они увлеклись, им это нравится. Мы машину новую делаем, понимаешь?
Николай удивился:
— Ты представляешь, что сейчас на этой самой станции творится? Шпионское гнездо, самое кубло. Там наши с ночи роют. Чуть ли не полы вскрывают. А вдруг там взрывчатка заныкана или какая иная гадость?
— А ребята?
— Что ребята? — Николай опять задумался. Видимо, не совсем меня понимал и обдумывал ситуацию. Наконец сказал:
— А ведь прав ты. Ребята… наши ребята… пионеры… Они-то в чем виноваты? Что у них на станции шпионы окопались? Ладно, пока обыск на станции… Можно все это дело под ремонт замаскировать. Я посмотрел, там — давно пора. Но что с ними, с пацанами этими сегодня делать? На станцию их запускать никак нельзя.
— Можно экскурсию на завод, — предложил я. — Я давно планировал. Вроде у всех родаки на заводе работают, в ребята и завода не видели. Или в политехнический музей. Им будет полезно. И еще, на заводе работает отец одного из ребят из секции. Козлов, сварщик. Можно его прикомандировать к секции на месяцок? Раму для нового авто сварить.
— Раму? Ты что, рамник задумал. На электротяге? А почему, собственно, нет? Ладно…
Николай снова уединился в будке с телефоном, на этот раз вышел быстро.
— Договорился. Сегодня ребят поведут на завод, на экскурсию. Есть там некая Сидорова, дали ей задание по комсомольской линии. Так что с пацанами своими свидишься, Макаренко ты мой…
Последнюю фразу Николай сказал почему-то голосом Гафта.

Поделится в соц.сетях