Глава 1
— Матушка милосердная, ну и дырень! Это ж как так вышло?
— И откуда она взялась? Слышу — грохочет что-то, а откуда — не пойму… Ой, ее сиятельство встала!
На этот раз пробуждение вышло… необычным. И с видениями из прошлого, и без них я почти всегда вставал раньше всех в Гром-камне — сила Стража вполне позволяла обходиться всего парой-тройкой часов сна. Изредка меня опережала только бабушка, которой непременно нужно было начать возиться по дому раньше прислуги. За ней обычно просыпался дядя — и шел будить гридней. Потом Полина. А ее сиятельство вредина запросто могла проспать и до полудня, если не занималась учебой — видимо, потому, что каждый вечер ковырялась со Святогором в оружейне.
В общем, господский дом — да и вся усадьба — оживали постепенно, будто даже старые здания были не против чуть-чуть понежится в лучах рассвета перед тем, как вступить в новый день. Утро начиналось с тихих звуков, потом понемногу становилось громче, и громче…
Но сегодня все было совсем не так!
— Что у вас тут такое? — Сонный голос бабушки доносился снизу, с первого этажа — видимо, она уже спустилась из своей комнаты на кухню. — Носитесь тут ни свет ни заря…
— Да вы посмотрите, Анна Федоровна! — испуганно отозвался кто-то из прислуги. — Видите, что творится?
Когда бабушка снова заговорила, сон как рукой сняло. Я, конечно, догадывался, что ее сиятельство княгиня Кострова знает такие слова, но уж если она не сдержалась и использовали их во всеуслышание, значит…
Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.
Я вскочил с кровати, одним прыжком махнул до двери и помчался к лестнице, на бегу натягивая штаны. Пролетел вниз по ступенькам, потом наискосок через обеденный зал и только у самой кухни чуть замедлился, чтобы ненароком не снести кого-нибудь плечом.
За дверью меня ожидала немая сцена. Три фигуры — повариха, Иван — видимо, уже успевший прибежать на крики с улицы — и бабушка в ночной рубашке, застыв, разглядывали кастрюлю на столе. Ничего интересного в зрелище на первый взгляд не было, и лишь подойдя поближе я, наконец, сообразил, в чем дело.
В боку несчастной посудины зияла дыра примерно в мой кулак размером. Судя по оплавленным краям, ее оставил Огненный Шар — компактной, зато весьма приличной мощности. На этой же намекал повисший в воздухе запах горелого и закопченная вмятина на противоположной стенке кастрюли: магия пробила один слой эмалированного железа, но на второй ее уже не хватило.
— Моя любимая была… — растерянно пробормотала бабушка. — В чем теперь щи варить?
— Да это бы ничего, ваше сиятельство! — Повариха прокатилась по кухне сердитым шариком и ткнула пальцем в стену над раковиной. — Вы сюда поглядите!
На кастрюле перечень разрушений не заканчивался. Осторожно подойдя поближе и отодвину повариху, я увидел еще одну дыру. Такой же формы и размера, только на этот раз проделанную прямо в стене кухни. Неведомое заклинание прожгло насквозь и доски, и толстые бревна сруба. И вряд ли примчалось из соседнего помещения.
Я чуть наклонился и, прищурив один глаз, разглядел напротив третью дыру. Похоже, ведущую уже прямо на улицу — судя по мягкому утреннему полумраку, разлившемуся по чулану.
— Это что ж такое получается, ваше сиятельство? — Иван легонько тронул меня за плечо. — Опять Зубовы пожаловали? Так сегодня ж мы с отцом с ночи в карауле стояли — а у нас мышь не проскочит!
— Нет, — усмехнулся я. — Точно не Зубовы.
Вряд ли хоть кому-то здесь могло дать подсказку едва заметно фиолетовое свечение на опаленных краях дыры, но мне уже приходилось такое видеть. И не так давно, чтобы воспоминания о подобных на первый взгляд незначительных деталях успели стереться из памяти. Перед глазами снова пронеслись темные очертания деревьев в лесу за хутором, перепаханная сражением неведомых сил полянка и здоровенная туша, которую оружие Древних буквально превратило в решето.
Нет, магия здесь была, можно сказать, не при чем. Дыра в стене напоминала те, что остались на теле некромедведя после схватки с Пальцекрылом. И я, кажется, уже понял, что именно ее проделало.
Осталось только выяснить — как.
— Можете не беспокоиться. Враги на нас не напали. — Я вышел обратно в обеденный зал, прошагал в коридор и принялся завязывать ботинки. — Только напротив дыры в стене лучше все-таки не стойте. А то мало ли…
Иван растерянно посмотрел на меня, потом оглянулся обратно в сторону кухни. И снова на меня — будто никак не мог решить, что ему следует делать: то ли выйти на улицу и защищать своего князя от неведомой опасности, то ли остаться в доме с бабушкой, поварихой и дядей, который как раз с ворчанием топал где-то на лестнице.
Я не стал дожидаться, пока парень решится, и, кивнув, отправился к гриднице в гордом одиночестве. Как и следовало ожидать, четвертое — и, хотелось надеяться, последнее на сегодня! — отверстие зияло на стене в паре десятков шагов от господского дома. Разогретая до сверхвысоких температур плазма начала свой путь в покоях Святогора. И на этот раз ее источник почему-то сработал даже мощнее, чем тогда в лесу.
— Я не специально! И вообще — это оно само!
Когда я рывком распахнул дверь в оружейню, Катя отскочила от верстака, убирая руки за спину. Впрочем, вряд ли это было спектаклем для сердитого старшего брата. Судя по бледному лицу и вытаращенным в испуге глазам, ее сиятельство вредина сама не ожидала подобного эффекта. И только сейчас сообразила, что ее любопытство запросто могло продырявить вместе со стеной кого-то из домашних.
— Прости… — еле слышно прошептала она. — Там… Там не?..
— Все целы. — Я прикрыл за собой дверь. — Ты что тут устроила, госпожа изобретатель?
В целом все и так было понятнее некуда: полуразобранная голова Пальцекрыла на верстаке, и зажатая в тиски на верстаке пушка из его пасти почти не оставляли простора для домыслов. Страшное оружие автоматона сделало один-единственный выстрел.
Похоже, последний: блок управления почернел и оплавился, короткий ствол согнулся, обвиснув под собственным весом, а его наконечник выглядел так, будто только что побывал в горне с первородным пламенем. Оплавленный металл все еще тускло сиял алым, понемногу остывая. Даже для конструкции Древних нагрузка оказалась запредельной — пушка явно свое отработала.
— Жалко, конечно… — вздохнула Катя. — Если честно, я и не думала, что получится. А оно как пальнет!
— Жалко ей… Хорошо самой руки не оторвало! — Я нахмурился, старательно изображая грозного старшего брата. Но потом все-таки не выдержал и задал вопрос, который на самом деле интересовал меня куда больше воспитательного процесса. — Ты откуда энергию взяла, госпожа изобретатель? Там же вся голова от жив-камня работает.
— Не обязательно. Вот тут провод к блоку шел. Толстый такой, как у дяди в автомобиле. — Катя сначала порыскала взглядом по разложенным на верстаке деталям автоматона, но потом просто ткнула пальцем в обрезок, свисавший из пушки в тисках. — Но можно и напрямую подать, без трансформаторов, без…
— Да это понятно. — Я махнул рукой. — А взяла-то откуда? Тут или жив-камень нужен, или резерв, как у Горчакова. Чудес не бывает.
— Из жив-камня и взяла. Который там, в подземелье. — Катя вытянула руку в сторону господского дома. — На нем чары какие-то странные еще. Не знаю, откуда взялись, но мана так и хлещет. Я вот и подумала, что можно попробовать к ним эту штуку приделать, чтобы заработала.
От неожиданности я едва не закашлялся. Мне уже приходило в голову, что младшая сестренка соображает в некоторых видах магии получше всей семьи вместе взятой, но такое… Ей хватило таланта не только распознать среди местных чар контур с первородным пламенем, но и каким-то образом подцепиться к нему и взять ману для эмиттера плазменной пушки.
С остальным, впрочем, вышла промашка: энергии оказалось слишком много, а про генератор магнитного поля, который должен был защищать хрупкое нутро устройства, Катя не могла знать по определению. Я никогда не соображал в технике, однако в общих чертах понял, что случилось: пушка заглотила в несколько раз больше маны, чем нужно, и попросту сгорела.
И все же результат впечатлял. Если как следует разобраться со всеми узлами и подключить источник нужной мощности, то на выходе получится оружие, по сравнению с которым даже холландовский штуцер покажется детской игрушкой. Не хуже картечниц, которые стоят на стенах крепости в Орешке.
— Ругаться будешь? — осторожно поинтересовалась Катя, втягивая голову в плечи.
— Да теперь то уж чего, — усмехнулся я. — Но бабушке мы об этом говорить, пожалуй, не будем. А то она с обоих голову снимет.
— Спасибо!
Ее сиятельство вредина заулыбалась во все зубы и, подбежав, обняла меня и уткнулась лбом в грудь.
— Да не за что. Мне, знаешь ли, тоже жить охота… А стенку починим. — Я погладил чернявую макушку. — Только в следующий раз одна с такими штуками не ковыряйся. Лучше меня позови — вместе быстрее разберемся. Обещаешь?
— Обещаю! — Катя отступила на полшага и запрокинула голову. — Словно княжны!
— Только прибери тут все, княжна, пока не догадались, кто весь дом с утра на уши поставил. — Я развернулся и неторопливо зашагал к выходу. — А я уж тебя, так и быть, прикрою.
Улица встретила меня первыми лучами солнца и колючим утренним воздухом. По пути сюда я не обращал внимания на погоду, но теперь в очередной раз заметил, как сильно похолодало за последние дни. Октябрь уже вовсю заявлял свои права на все вокруг и, похоже, успел подзабыть, что ему положено хотя бы иногда быть теплым и мягким.
С того дня, как мы отбивались от незваных гостей, не прошло и двух недель, а Пограничье словно разбежалось и прыгнуло из лето прямо в раннюю зиму. Дядя чуть ли не каждый день предсказывал наступление морозов, и даже страсти, которые раньше бурлили, не прекращая, вдруг улеглись.
С тех пор, как среднего Зубова заковали в кандалы увезли в Москву под конвоем, не случилось ровным счетом ничего.
И мне оставалось только радоваться внезапному затишью, хоть оно наверняка и таило в себе бурю. И пока его сиятельство Николай Платонович вынашивал очередные коварные планы, я готовился к новому витку войны. Отстраивал поместье, раздавал отцовские долги, нанимал людей — и вместе с сестрами и бабушкой ставил на ноги тех, кто в этом нуждался.
Гром-камень зализывал раны.
— Утро доброе, ваше сиятельство! Ну, как там Нева — еще не встала? А то больно холодно нынче!
Не успел я пройти и пару шагов вдоль гридницы, как мне навстречу выскочил Жихарь. Он зарос щетиной и слегка осунулся, однако себе не изменил: как и прежде зубоскалил по любому поводу, и носился на костылях почти так же резво, как на своих двоих. Дар Полины спас ему ногу, но в одночасье справиться со сложным переломом все же не смог — на это требовалось время.
И хоть немного покоя — но он нам всем в лучшем случае снился. Я бы с радостью сгрузил работу на Ивана или дядю, однако Жихарь сам не собирался сидеть дома. И продолжал мотаться на «козлике» по всему Пограничью — благо, нажимать на педали гипс на ноге не мешал нисколько.
— Нева течет, как ей и положено. — Я легонько хлопнул Жихаря по плечу. — Как там Рамиль? Поправляется?
— Уже ходит вовсю, — отозвался тот. — Здоровый, как медведь таежный — что ему сделается? Его и Паук не угробил, куда там зубовским.
Бой мы тогда выиграли подчистую. Зубов только убитыми потерял дюжину человек, а у меня выжили все — даже Рамиль, которому засадили в бок чуть ли не полметра стали. Полина буквально вытащила гридня с того света, и через две недели я мог смело заявлять, что победил без потерь.
Если не считать раны Седого, которому оторвало половину мизинца шальной пулей.
— А какая у нас гридница будет… — Жихарь уставился восторженным взглядом на свежий сруб за господским домом. — Поскорей бы уж переехать!
Мы оба видели новую обитель дружины уже сотню раз, но я и сам не удержался — и снова принялся любоваться.
Боровик знал свое дело. И плотники, которых они с Жихарем привезли из Тосны, отработали каждую копейку из казны Гром-камня. Я не слишком хорошо соображал в плотницком деле, так что мог оценить только внешний вид стремительно растущего здания — и он определенно оказался…
В самый раз — других слов я бы не придумал. Новая гридница получилась чуть пониже старой, зато в длину вытянулась чуть ли не к самым соснам у обрыва над Невой. Сруб стоял на почтительном расстоянии, однако отсюда выглядел продолжением господского дома, будто Боровик нарочно пытался таким образом отдать дань тем временам, когда дружине полагалось жить с князем под одной крышей.
— Рано переезжать, — вздохнул я. — Бревно свежее, ему еще усохнуть надо. А внутри дай Матерь к весне закончим. Боровик сказал — по холоду окна ставить нельзя, или все стекла вылетят.
— Ну, весной — значит, весной. — Жихарь зажал костыль под мышкой и махнул рукой. — Зато у нас тогда дружины уже с полсотни человек будет небось. Как бы не пришлось кого в старую гридницу селить.
— Полсотни… — буркнул я. — Быстрый ты, как курьерский поезд. Где столько народу за зиму взять?
— Так Седой из вольников уже троих привел. Мог и больше, так вы сами сказали, что пока не надо. — Жихарь пожал плечами. — А как по мне — пусть бы хоть дюжину набирал. Ребята среди них и толковые есть, а брони и штуцеров теперь на всех хватит.
Тут он, пожалуй, не ошибся — трофеев после боя было столько, что вполне можно было снарядить небольшую армию. Себе я по праву победителя забрал только зачарованный клинок и доспех Зубова, который как раз пришелся впору, а все остальное перекочевало в закрома оружейни под надзор дяди. И, если он подсчитал стволы и броню без ошибки, запасы вполне позволяли увеличить дружину вдвое безо всяких усилий.
— Вольники вольниками, но наше дело — это ж не только по Тайге ходить и оленя в глаз бить со ста шагов, чтобы шкуру не попортить. — Я развернулся и не спеша направился обратно к господскому дому. — Тут и выучка, и дисциплина нужна. Надо в Орешек съездить. Вдруг кому из государевых людей служба надоела?
— Тоже верно. — Жихарь не стал спорить. — К вам в дружину, Игорь Данилович, солдаты еще в очередь выстроятся. А может, и из господ офицеров кто захочет. А то по выслуге баронский титул можно и не дождаться, а тут — как знать. Да и жалованье, небось, не казенное дадите, а побогаче.
Я нахмурился и даже погрозил Жихарю пальцем — уж очень он много болтал. Хоть и по делу: после того, как грузовики зубовские грузовики укатили обратно в Гатчину, моя казна пополнилась на такую сумму, о которой месяц назад я не мог и мечтать. Не знаю, что заставило его сиятельство Николая Платоновича так расщедриться, однако за мертвых гридней он заплатил такой же выкуп, как за живых.
Отказываться мы с дядей, ясное дело, не стали: деньги были нужны, как никогда раньше, а для Тайной канцелярии один пленный Зубов стоил куда больше, чем вся его гвардия вместе взятая.
Оставалось только надеяться, что высшие столичные чины не станут с ним миндальничать, и за контрабанду, наконец, ответит вся семейка. У Зубовых наверняка были покровители и в Москве, однако надежда на справедливый суд все же была: ходили слухи, что делом заинтересовался сам государь император.
Но на его решение я повлиять не мог никак — так что пока предпочитал заниматься насущными делами. Дружиной, стройкой, отцовскими бумагами…
— Глядите-ка, Игорь Данилович. — Жихарь остановился и вытянул костыль, указывая на крыльцо. — Никак, ее сиятельство Елена Ольгердовна в гости пожаловала. И вырядилась как — будто на бал!
Действительно, у господского дома нас уже дожидалась знакомая стройная фигурка. По какой-то причине облаченная не в привычный камуфляжный костюм, а в приталенный пиджак, узкую юбку и туфли на каблуке.
— Не иначе вас порадовать такой красотой решила. Тили-тили тесто, жених и невеста… — вполголоса затянул Жихарь, улыбаясь во всю ширь. Но, заметив мой взгляд, тут же захлопнул рот и на всякий случай отскочил на безопасное расстояние, ловко переставив костыли. — Все, ваше сиятельство, понял. Понял! Молчу-молчу!

Поделится в соц.сетях