Глава 1
Я проснулся от тишины.
Непривычной тишины, в которой единственным звуком было мерное биение моего собственного сердца. Я лежал, не открывая глаз, и пытался понять, что изменилось. Тело чувствовалось отдохнувшим.
Я смог впервые нормально выспаться после этого чудовищного марафона по подготовке княжича, и тело с благодарностью отзывалось на отдых. Ночь после большой пьянки не считается. В таком состоянии нормально выспаться в принципе сложно.
Да еще кровать новая в моих хоромах. Подо мной была не узкая кровать в каморке при кухне, на которой я спал последние недели, а нечто совершенно иное. Мягкое. Широкое.
Медленно открыл глаза и на мгновение забыл, как дышать. Взгляд уперся в высокий, беленый потолок, а не низкие балки. Комната была залита ярким утренним светом, который лился из большого окна. Я сел на кровати. Если честно, после пира и дневных дел я вчера просто свалился на нее и даже не рассмотрел.
Так вот я лежал не на какой-то там кровати, а на огромном ложе, застеленным покрывалом из мягкого, приятного материала и настоящими звериными шкурами. Я провел по меху рукой. Это было просто нереально. Я уже отвык от подобного.
Моя старая каморка при кухне была функциональной тюрьмой, хоть я и назвал ее золотой клеткой. Нет, вот эта комната была… золотой клеткой. Просторная, светлая. У окна стоял массивный письменный стол из темного, полированного дерева и удобное кресло с резной спинкой. В углу — отдельная ширма, за которой я разглядел медный таз для умывания и кувшин.
На стуле рядом с кроватью висела одежда. Моя новая одежда.
Я встал и подошел ближе, разглядывая обновки. Это был уже не просто комплект из хорошего сукна, а одежда, достойная советника. Нижняя рубаха из тонкого льна. Плотные штаны из темно-зеленой шерсти, идеально сшитые. И верхняя куртка из мягкой кожи. Новая одежда — декларация моего нового статуса.
Я подошел к окну. Отсюда открывался вид на всю крепость. На суету двора, марширующих стражников, въезжающих в ворота всадников. Теперь я поднялся на ступеньку выше, но все же не был свободен.
Понятное дело, что это не подарок. Это аванс, который мне предстояло отрабатывать всю свою жизнь, доказывая свою полезность, творя чудеса по заказу. Пока я мирился с этим. Я был слишком слаб, слишком зависим от княжича и управляющего, чтобы даже мечтать о большем. Пока.
В дверь раздался тихий, почтительный стук, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Войдите.
Вошел молодой слуга, которого я никогда раньше не видел. Он нес в руках большой медный кувшин, от которого шел пар, и стопку чистых льняных полотенец. Он поставил их у умывальника и, не поднимая на меня глаз, поклонился.
— Горячая вода для вашего умывания, господин советник.
«Господин советник». Это прозвучало дико. Я, привыкший быть на самом дне иерархии, не знал, как на это реагировать. Хоть в прошлой жизни я и привык командовать кухней, но теперь та жизнь казалась далеким сном. Была ли она вообще… та жизнь.
— Спасибо, — проговорил я благодушно. Внутри я могу удивляться, но на показ теперь этого делать нельзя. Я советник, а не поваренок с кухни Прохора.
Слуга, видимо, ожидал приказаний, но я молчал. Он с удивлением поднял на меня взгляд, увидел мою задумчивость, быстро опустил глаза и, снова поклонившись, попятился к двери.
— Сейчас я быстро умоюсь и на кухню пойду, — сказал я ему вслед. — Так что можешь не уходить. Кувшин сразу заберешь. Нужно поторопиться, так как завтрак для княжича сам себя не приготовит.
— Но, господин советник… завтрак уже готов. Княжич Ярослав ждет вас в малой столовой, — удивился слуга.
— Да? Интересно, ну ладно. Тогда тем более стоит поторопиться, — я кивнул, и он, поклонившись, бесшумно вышел, оставив меня одного.
Я подошел к умывальнику, медленно умылся, смывая с себя остатки сна и старой жизни. Затем мой взгляд упал на одежду, аккуратно сложенную на стуле. Надев новую одежду, почувствовал себя другим человеком.
Тонкая льняная рубаха не кололась, плотные штаны идеально сидели, а кожаная куртка давала не только тепло, но и странное, приятное чувство на душе. Я посмотрел на свое отражение в отполированной поверхности медного кувшина. Из полумрака на меня смотрел не забитый раб Веверь, а незнакомый молодой человек. Советник.
Сделав глубокий вдох, я расправил плечи и вышел из комнаты. Теперь я был готов.
Слуга, поклонившись, провел меня через короткий коридор и распахнул дверь в малую столовую. Я вошел и замер, пораженный контрастом. Это была не огромная, гулкая зала для пиров, а небольшая, уютная комната, согретая теплом большого камина. Посреди нее стоял стол из темного, полированного дерева, накрытый всего на две персоны.
Ярослав уже был здесь. Он сидел в одном из кресел, одетый в простую, но добротную домашнюю одежду, и смотрел на огонь. Услышав мои шаги, он обернулся, и на его лице появилась легкая, дружеская усмешка.
— А, вот и ты, наставник. Проходи, садись, — слово «наставник» он выделил шутливым тоном.
Княжич встал мне навстречу. Я по привычке хотел было встать в стороне, ожидая приказаний, но он остановил меня жестом.
— Садись, Алексей, поедим и поговорим.
Он сам взял с буфета тяжелый глиняный кувшин и налил в два кубка темный, ароматный ягодный морс. Один он поставил перед пустым местом напротив себя, второй взял себе. Этот простой жест сказал мне больше, чем любые слова. Здесь, в этом личном пространстве, я был для него не слугой, а партнером.
Я сел, чувствуя себя слегка неловко в дорогой одежде и в этой непривычной роли. На столе уже стоял завтрак.
Я с профессиональным интересом его осмотрел. Это была не работа кухни Прохора. Сто процентов. В крепости есть третья, «господская» кухня, о которой я раньше только слышал. Видимо, еда была оттуда.
Повара там, очевидно, были мастерами своего дела. На столе стояла тарелка с тонко нарезанным вяленым мясом, горшок с густым, янтарным медом, свежий творог, посыпанный орехами, и пышный, еще теплый пшеничный хлеб. Просто, качественно, калорийно. Очень неплохо. По крайней мере они знают, что подать на завтрак.
Ярослав отпил морс и с хитрой усмешкой посмотрел на меня.
— Ну что, наставник, каково это — быть главным блюдом на пиру? — спросил он, его глаза смеялись. — Я, признаться, думал, ты в обморок упадешь, когда я тебя к столу позвал.
— Я был близок к этому, княжич, — пошутил я, сделав шокированное лицо, а потом невольно улыбнувшись в ответ. — Но ваш ход был… неожиданным.
— Неожиданным? — он рассмеялся, и это был новый смех — не мальчишеский, а уверенный, властный смех. — О, ты не видел лица Демьяна, когда ты пил вино из моего кубка. Я думал, его удар хватит прямо там, у отцовского кресла.
Он отломил кусок хлеба, намазал его медом и продолжил, с наслаждением вспоминая вчерашний триумф.
— Он же не просто опозорился. Он еще и перед отцом провинился, когда в очередной раз его взбаламутил на ту проверку. Когда она на тренировку вместе с боярами заявился, помнишь? Он тогда твои травы украл, — я хмыкнул, вспоминая эту «операцию», а Ярослав продолжил. — Отец не любит, когда его дергают по пустякам и выставляют его решения под сомнение. Так что жизнь у старого змея теперь не сахар. Думаю, он надолго заляжет на дно.
— А Морозовы? — спросил я, пользуясь моментом.
— А что Морозовы? — Ярослав махнул рукой. — Старый Глеб, говорят, даже не остался на пир. Как только отец объявил о празднике, он молча поднялся, забрал своего униженного бычка и уехал. Даже от помощи наших лекарей для Игоря отказался. Гордый. Но эту трепку они запомнят надолго. Ты же не знаешь зачем был этот бой?
Я покачал головой. Уж больно странный поединок это был. Словно нарочно княжича выставили против Морозова.
— Традиция есть давняя, устраивать между родами «дружеские» поединки наследников. Силой меряться и смотреть на новое поколение, — принялся рассказывать Ярослав, закинув кусок мяса в рот. — Чтобы интересно было проигравшая сторона выплачивает победителям своеобразную дань.
— Дань? — неподдельно удивился я.
— Ну да. Немного денег, немного того, сего, — пожал плечами княжич. — Говорю же, чтобы интерес подогреть. Вот только Морозовы всю традицию испоганили. Как только Игорь подроз, стали они наследников родов на дуэли вызывать.
— Как-то мелочно для целого рода, — нахмурился я, уже чуя подвох. — Разве много денег за победу?
— Нет конечно, да только не в деньгах дело, — хмыкнул Ярослав. — Они начали наследников на поединках калечить. Понимаешь, Алексей? При этом прикрывались правилами. Два рода от них пострадали, а третьими были мы…
— То-то я еще во время дуэли подумал, что на дуэль этот бой мало походит, — присвистнул я, не сдержавшись. — Ну и дела.
Ярослав с усмешкой отпил еще глоток морса, явно наслаждаясь моментом и моим молчаливым изумлением.
— Мой тост, Алексей… — начал он, и его тон стал серьезнее, из него ушла мальчишеская бравада, уступив место голосу будущего правителя. — Я хочу, чтобы ты понял. Это была не просто благодарность. Это политический ход.
Он поставил кубок на стол и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я видел, как они на тебя смотрели весь вечер. Воины — с любопытством, а бояре, советники моего отца… с завистью. Некоторые со страхом. Они не понимают, что ты такое. Все, что они не понимают, они стараются либо подчинить себе, либо уничтожить. Оставить тебя одного, в тени, означало бы сделать тебя легкой мишенью. Они бы съели тебя за неделю. Нашли бы повод.
— Я понимаю, княжич, — кивнул я.
— Поэтому я должен был показать им всем, чьим человеком ты являешься. Я вывел тебя на свет и публично связал твою судьбу со своей. Я, по сути, объявил тебя своей правой рукой, Алексей. Теперь любой, кто попытается пойти против тебя, будет вынужден сначала пойти против меня. Это стена, которую я построил вокруг тебя. Так будет безопаснее. Для нас обоих.
Я молча кивнул, пораженный его зрелостью и тактическим мышлением. Он учился. Учился не только махать мечом, но и играть в ту игру, которая была гораздо опаснее любого поединка. Он использовал свой триумф не для самолюбования, а для защиты своего самого ценного актива. Растет княжич, ничего не скажешь.
— Ваш ход на пиру был гениальным, княжич, — сказал я, возвращая его с небес на землю. — Вы действительно возвели вокруг меня стену. Да только высокая стена отбрасывает длинную тень и привлекает к себе внимание. Вы связали нас вместе, и это действительно дает мне защиту, но это же делает нас обоих более крупной и заметной мишенью для тех, кто остался снаружи.
Он посерьезнел, понимая, к чему я веду.
— Демьян затаился, но он не сдался, — начал я свой анализ, раскладывая перед ним карты наших врагов. — Он унижен, а униженный старик с властью — это змея, которая ждет своего часа, чтобы нанести один, но смертельный укус. Он будет искать любой способ доказать, что я колдун, а вы — моя жертва. Любая ваша слабость, любая болезнь, даже простая простуда — все будет использовано против нас.
Я сделал паузу.
— Придворные, которые вчера улыбались мне и называли «дарованием», — продолжил я, — сегодня увидят во мне выскочку, который нарушил привычный порядок вещей. Они увидят угрозу своему влиянию и будут плести интриги, распускать слухи, пытаться вбить клин между нами, между вами и вашим отцом.
— Они всегда плетут интриги, — хмыкнул Ярослав. — К этому я привык.
— И Морозовы, — я перешел к главной, внешней угрозе. — Можно ли от них ждать ответного удара?
— Можно, — тут же согласился Ярослав, и его лицо стало жестким. — Эти могут. Они не простят этого позора. Не бросят прямой вызов снова, это будет глупо, но они могут попытаться вызнать секрет твоей подготовки. Подослать шпионов, попытаться подкупить слуг… или просто нанять убийц, чтобы устранить причину своих неудач. Тебя.
Я кивнул. Все это я уже продумал, но был один фактор, который я, чужак в этом мире, не мог оценить в полной мере.
— Есть еще одна угроза, повар, — сказал Ярослав, и его голос стал тише. — Самая главная, о которой ты еще не думал. Отец.
Я удивленно посмотрел на него.
— Он признал твою пользу, — продолжил княжич, глядя в огонь. — Он увидел силу, но он все еще боится ее. Он воин старой закалки. Для него то, что ты делаешь — это непонятная, а потому опасная магия. Отец будет поддерживать нас, пока мы приносим пользу, пока мы побеждаем, но при первой же серьезной неудаче, при первом же промахе, когда Демьян и другие снова нашёпчут ему на ухо про «колдовство» и «скверну», он без колебаний пожертвует тобой. Не из злобы, а чтобы «очистить» свой род. Спасти меня от твоего «влияния».
Его слова упали в тишину комнаты. Я понял. Моя жизнь, мое положение — все это держалось не на благодарности, а на страхе и выгоде. Я был полезен, пока приносил победы. В тот момент, когда я стану обузой или угрозой, меня без малейших сантиментов выбросят волкам.
Я посмотрел на Ярослава. На его серьезное, повзрослевшее лицо. Он не просто делился опасениями, а предупреждал меня. Он окончательно принял меня как своего партнера, чью жизнь он теперь тоже был обязан защищать.
Его слова были безжалостны, но правдивы. Я был оружием. Уникальным, невероятно ценным, но всего лишь оружием. Меня без колебаний сломают и выбросят, как только я перестану быть полезным или стану слишком опасным.
Я посмотрел на Ярослава. Наследник, который тоже был заложником ситуации, заложником своего отца, своего рода, своего долга. Наша связь стала симбиозом. Мы были нужны друг другу, чтобы выжить.
— Тогда нам нужно стать не просто полезными, — сказал я, и мой голос был тверд. — Нам нужно стать незаменимыми.
Ярослав вопросительно поднял бровь.
— Ваша победа над Морозовым, княжич, — это чудо, которое все будут обсуждать неделями, но слухи и чудеса со временем тускнеют. Нам нужно дать вашему отцу и всему роду нечто более весомое. Нечто, что они смогут видеть, чувствовать и измерять каждый день. То, от чего они уже никогда не смогут отказаться.
Я подался вперед, и мои глаза горели азартом стратега, который придумал новый план. Хитрый и интересный план.
— Я хочу предложить свой первый проект в качестве вашего советника. Полная реформа питания всей дружины.
Ярослав опешил от масштаба моего замысла.
— Мы сделаем воинов Соколов не просто сильными, — продолжил я, чеканя каждое слово. — Мы сделаем их самыми выносливыми, самыми быстрыми и самыми здоровыми во всем княжестве. Болезни, которые косят гарнизоны зимой, обойдут их стороной. Их выносливость в походе увеличится вдвое. Их сила в бою станет легендой. Мы превратим всю армию в ваше личное, непобедимое оружие.
Я замолчал. В комнате повисла тишина. Ярослав смотрел на меня, и я видел, как в его голове проносится вся глубина и дерзость моего плана. Он увидел не просто улучшение рациона, а абсолютное военное преимущество. Это путь к власти.
На его лице медленно появилась хищная, азартная улыбка. Та самая улыбка, которую я видел у него перед поединком.
— Мне нравится твой план, наставник, — сказал он, и в его голосе звенел металл. — Давай попробуем его исполнить.

Поделится в соц.сетях