Глава 1
Пролог
Утро на вокзале начиналось, как обычно. На путях бойко пыхтели паровозы, по перрону сновали грузчики с тележками, возле вагонов толпились пассажиры и встречающие, а рядом, на стихийном рынке, бойко галдели торговцы и покупатели.
- Ко-ости!!! Свежие кости, с мяском… – бойкий дед в линялом армяке верещал фальцетом около корыта с грудой бурых лошадиных костей.
- Масло топленое, коровье! Яйца, мытые, не засраные… – надсаживалась, отмахивалась от мух сутулая баба, закутанная в платок по глаза.
- Меняем одежу на муку…
- А кому самовар! Тарелки, плошки, чашки…
- Одежа…
- Яйца…
- Мясо…
- Простокваша…
Ор и галдеж нарастал, в него начала вплетаться ругань торгующихся покупателей.
Словом, все как обычно, но, вдруг, неожиданно, над базарчиком пронесся истошный бабский вопль.
- Грабю-ю-ют!!! Держи во-о-ора…
Из толпы выскользнули двое щуплых мальчишек в обносках и, петляя как зайцы, понеслись между рядами.
- Ах ты сучье вымя!!! – хрипло взревел громадный детина в пропитанной потом малиновой рубахе, схватил одного из беглецов за воротник широченного драного пиджака, но на него сразу налетел второй, пнул с разбега в колено и вырвал товарища.
Хотя и его тут же сбила с ног подоспевшая погоня.
Беспризорников мигом окружила толпа, градом посыпались удары и пинки.
- По голове! По голове, сучьего потроха!
- Х-хех! Дави вошу!..
- Дай кося Степка, я хоть раза приложусь…
- По нутрях яво, по нутрях…
Мальчишка пытался зарывать своим телом товарища, но доставалось обоим, толпа начала стремительно звереть. Казалось, еще мгновение и мальчишек забьют насмерть, но тут, сквозь остервенелый рык и хрип, вдруг пробился звонкий женский крик:
- Что вы делаете, звери! Немедленно прекратите!
В толпу ворвалась маленькая, хрупкая девушка в скромном дорожном костюме и заслонила мальчишек.
- Прекратить! Не смейте!
Миловидное, совсем еще молоденькое лицо девушки искажала ярость, она даже руки с согнутыми пальцами выставила вперед, словно защищающая котят кошка свои лапы с выпущенными когтями.
Разъяренные люди сначала подались назад, но замешательство быстро прошло.
- Ишь, курва городская! Дай ей Прошка!
- Рви сучку!
- Да я сама ей зенки выцарапаю!
- Такая же ворюга! Бей, убивай!
Толпа снова навалилась, но, неожиданно, воздух разорвал оглушительный хлесткий выстрел.
Рядом с девушкой стал худощавый и высокий краском с пистолетом в руке. На его гимнастерке поблескивали два ордена Красного знамени, а на рукаве, под синим кавалерийским шевроном алели два кубика командира эскадрона. Выглядел он, как и девушка, совсем молодым, но жутковатое выражение на лице и холодные глаза, делали его гораздо старше.
- Назад! – спокойно процедил командир. – Кто сделает шаг вперед – умрет!
Люди в панике шарахнулись назад.
- Убива-а-ают!!! – истошно взвыла дородная, щекастая бабища, но тут же заткнулась.
Зазвенели трели милицейских свистков, сквозь толпу пробились два милиционера в белых гимнастерках с револьверами в руках.
- А ну, разойдись! В сторону, кто стрелял?
- Вона, вона, этот тать палил! – колченогий старикашка с клочковатой бородой на морщинистом лице ткнул рукой в сторону краскома и живо спрятался за спины милиционеров.
- Убивец! – снова взвыла баба.
- Вы это! Уберите оружие, товарищ командир! – буркнул усатый милиционер, не сводя глаз с орденов на гимнастерке комэска. – В чем дело? Почему стреляли? Непорядок…
- Занимался тем, чем вы должны заниматься, товарищи милиционеры, – спокойно и сухо ответил краском, пряча пистолет в кобуру. – Эти озверевшие сволочи убивали детей, пришлось вмешаться.
- Так это же беспризорная шваль, товарищ командир, от них не убудет, живучие как тараканы! – со смешком ответил второй милиционер, рыжий как огонь молодой парень, но сразу же осекся под взглядом своего старшего товарища.
- Понятно, товарищ командир эскадрона, непорядок, конечно, – строго пробухтел усач. – Люди обозлены, но и стрелять, того-этого, не положено. А можно ваши документики? Турчин Алексей Алексеевич? Так, так, значит, на обучение прибыли? Из Туркестана? Жена ваша?
- Турчин? – ахнул Евстюха, вытаращив глаза. – Клим Борисыч, так это… Не помните, что ли? Герой! Так это же он! В газетах прописывали про него!
Старший запнулся, стало ясно, что и он вспомнил, но виду не подал и нудно забухтел дальше:
- Понятно, ну что же, можете следовать дальше, выражаю благодарность за бдительность, товарищ командир эскадрона, но, все-таки, желательно удерживаться от стрельбы. Вы герой, но находитесь не на фронте, все-таки, того-этого. А беспризорников мы заберем! Евстюха, бери их…
Младший милиционер протянул руку, но мальчишки сразу отпрянули к своей спасительнице.
- Азизим! – девушка снова закрыла собой мальчишек и жалобно посмотрела на командира. – Пожалуйста…
- Вот же кобылий хвост… – досадливо буркнул краском. – Ну ни на секунду оставить тебя нельзя, ежик… – он нахмурился, помедлил мгновение и решительно сказал милиционерам. – Мальчишек мы заберем, не беспокойтесь. Будьте уверены, воровать и бродяжничать они больше не будут. А если понадобится, сами определим их в соответствующее заведение.
- Заберете? – усач растерялся. – Куда, зачем? Себе, что ли? Они же беспризорники, хлопот не оберетесь. Все равно же сбегут. Хотя… – он пожал плечами. – Хотя, почему бы и нет, того-этого. Забирайте. Только потом оформите опекунство официально, чтобы вопросов не было. Обратитесь для начала в отдел социально-правовой охраны несовершеннолетних. Таковые находятся при отделах народного образования. Идем, Евстюха…
Милиционеры откозыряли и ушли.
- Ты самый лучший, Лекса! – девушка расплылась в счастливой улыбке, неловко поправляя на себе маленькую шляпку с вуалеткой. – Самый, самый!
Краском тяжело вздохнул и притворно строго обратился к беспризорникам.
- Ну что, пойдете с нами?
- Куда? – недоверчиво спросил один из мальчишек, размазывая грязным рукавом кровь из разбитого носа по лицу. Второй, очень похожий на него, настороженно молчал.
- Куда? – краском хмыкнул. – Домой, вестимо. Вот только… мы пока сами там еще никогда не были…
Глава 1
В коридоре переливчато забренчал звонок. Лекса мельком глянул на часы, облегченно вздохнул и негромко скомандовал:
- Занятие закончено, сдать конспекты для проверки. Напоминаю, в понедельник у нас полевое занятие на тактической площадке. Поговаривают, что приедет комиссия, так что рекомендую не переусердствовать на выходных. Не послушаетесь, пеняйте на себя, гонять буду как сидоровых коз.
- Ура!!!
Загрохали крышки парт, оживленно переговариваясь, толкаясь и хохоча, курсанты Высшей тактическо-стрелковой школы командного состава РККА имени III Коминтерна, потянулись на выход из аудитории.
Алексей невольно улыбнулся.
Все слушатели школы с честью прошли горнило гражданской войны, выслужили свои треугольники и кубики кровью и потом, но сейчас больше всего напоминали обычных школьников и студентов.
- Лекса, братишка! – к Алексею склонился Серега Немоляев и заговорщицки зашептал. – Мы с Антохой, Пашкой и вторым Пашкой в ночное на озеро, рыбки наловим, я бредень достал, отдохнем! А с нами, – он расплылся в счастливой улыбке, – девчонки из института Лесгафта, они неподалеку летним лагерем стали. Ах, какие фемины! Щипни – лопнут, такие налитые, как яблочки! И очень любят красных командиров. Просто пищат, так любят. Айда с нами!
- Вот ты пентюх! – Серегу толкнул Антоха. – Это мы с тобой перекати поле, а он же женатик! Думай, кого зовешь, дура? Он спит и видит, когда к своей благоверной сдристнет.
- Да иди ты! – озлился Серега. – Ну пусть просто у костра посидит, воздухом подышит, ушицы похлебает, пропустит стаканчик, без девок! Ты глянь на него, высох аки Кошей, глаза красные, морда лица унылая. Того и гляди, сляжет. Не жалко боевого товарища?
Алексей молча слушал товарищей. Ему очень хотелось с ними в ночное, но еще больше хотелось увидеть жену. Домой удавалось вырываться только на выходные, да и то, далеко не каждые.
- Да не пьет он! Скоро ангельские крылья прорежутся.
- Отстань, пусть сам скажет!
- Ну что? – товарищи дружно уставились на Алешку.
Лекса пожал плечами.
- Увы, парни, в следующий раз. Работы до черта.
- Э-эх, пропащий человек! Ну ладно, как знаешь! Мы тебе рыбки печеной притащим! – курсанты шумно вывалились из аудитории.
Лекса с силой провел ладонями по лицу, с тоской посмотрел на ветки сирени через открытое окно и начал собирать конспекты. Уж чего-чего, а о преподавательстве, он даже никогда не задумывался, но все, как почти всегда, получилось помимо его воли.
При отъезде в Москву Алексей предполагал, что сразу возьмется за оружейной прогрессорство, буквально спал и видел, как в армию чередой пойдут новшества, но, к своему дикому разочарованию, все мечты сразу разбились о суровую действительность. А после того, как слушателей школы свозили на военное производство на экскурсию, стало ясно, что с кондачка эту вершину не взять. Да, промышленность в молодой стране находилась даже не в зачаточном состоянии – в этом Лекса убедился сам. Ни станков, ни специалистов, ни материалов, вообще ничего, а брак, к примеру, при производстве стволов, доходил до шестидесяти процентов. Но, зато, учеба в школе дала возможность заниматься военной наукой – личные работы курсантов не только приветствовались, но и поощрялись. Чем Алексей с радостью и занялся. Первую свою статью «Основы тактики малых штурмовых групп», он написал за месяц, а все специальные дополнения к ней осилил еще за два. Вытянул только на морально-волевых качествах, учеба в школе занимала все время, писать приходилось по ночам, но, к счастью, тогдашний начальник школы, бывший генерал-лейтенант Русской Императорской армии Филатов Николай Михайлович и начальник кафедры общей методики, тоже бывший царский генерал Триковский Николай Семенович, поддержали Лексу, загорелись идеей и сильно помогли своими академическими знаниями. Дальше работа была представлена на рассмотрение в научно-методическую комиссию Военной академии, где, благодаря связям преподавателей, ее оперативно изучили, после чего труд Лексы рассмотрел Реввоенсовет Республики и своим приказом ввел дисциплину в программу обучения всех военных заведений страны. Здесь сработали не только связи, а тот момент, что труд был уже апробирован в боевых условиях. И успешно апробирован. Да и личность автора работы, героя Туркестанского фронта и самого молодого в стране дважды кавалера ордена Красного знамени, тоже сыграла свою роль.
Все получилось на удивление быстро, даже по современным меркам.
Ну а сам командир эскадрона Алексей Алексеевич Турчин, нежданно-негаданно, в одночасье стал внештатным преподавателем кафедры тактики школы и начал вести ряд специальных дисциплин. Причем, без отрыва от личного обучения. Работы свалилось просто непочатый край, приходилось помимо преподавания и учебы работать над методической программой преподаваемых предметов и проводить обучающие семинары, на которые съезжались преподаватели из других учебных заведений. А еще гребаные митинги и прочие общественные мероприятия, на которые Лексу, так и норовили затащить.
- Воистину, инициатива сношает самого инициатора… – тоскливо пробормотал Лекса, еще раз глянул на часы и побрел в методический кабинет, где обустроил себе рабочее место. До поезда в Москву оставалось еще два часа и это время он собирался потратить опять на работу. Другого выхода просто не оставалось.
Сразу после первой удачи Алексей по инерции с пылом снова взялся за прогрессорство в области военной тактики, начал писать следующие работы: по батальонно-тактическим группам, конно-механизированным соединениям, о роли опорных пунктов в мобильной обороне и еще по целому ряду других тем. Словом, попытался передать весь свой немалый опыт современной войны.
Но, увы, сразу начал банально зашиваться – времени не хватало ни на что. Ни на отдых, ни на учебу, ни, в первую очередь, на семью. Бывший царский генерал Слащев, а ныне тоже преподаватель школы, заинтересовался Лешкиными работами, взялся помогать, но на практике, вся его помощь, по большей части, выражалась в откровенных издевках. Характер у Слащева оказался на удивление вздорный и мерзкий.
- Напиться, что ли? – горько усмехнулся Лешка. – Вот же напасть. На войне было легче. Ну да ладно, небось не сдохну…
Погоревал немного и принялся проверять конспекты, не забывая отмечать в своем блокнотике нерадивых курсантов. Как преподаватель, Лешка получился весьма вредным и придирчивым, за что уже успел удостоиться от курсантов прозвища Вредный Турок, хотя, в целом, со всеми вполне ладил.
Потянулось время, Лешка втянулся в работу и фоном размышлял над своей судьбой.
«Как-то все у меня быстро получается… – мрачно думал он. – За неполный год скакнул от помощника ездового, до командира эскадрона, орденоносца, преподавателя и автора работ, рекомендованных для внедрения во все военные заведения страны. А еще попутно умудрился решить вопрос с басмачеством в Туркестане и обзавестись женой. И детьми, чтобы их кобыла копытом поцеловала, малолетних головорезов. Вот уж попал, так попал. Впрочем, в прошлой жизни почти так же случилось, но там я быстро умер. Как говорят? Ярко жил, быстро сгорел? Вот-вот, как бы и сейчас, того… не сгореть, что более чем вероятно. Нынче сплошной либерализм, но пройдет еще десяток лет и головы полетят сплошным потоком. Никого не оправдываю, но почти на сто процентов уверен, что у большинства в репрессированной верхушки рыльце было не на шутку в пушку. Включили режим бога, почувствовали себя незаменимыми, расслабились, морально разложились, скрысились, положили болт на правила игры, потянули одеяло на себя не по чину – за что и получили сполна. Но дело в том, что крамолу начали выжигать по площадям – не только круги общения, но и всех причастных даже с очень слабой долей вероятности. Синдром херового работника тоже проявился во всей красе, как всегда у нас. Желающих выслужиться любой ценой, пусть за счет жизней других, всегда хватало. Угробили ненароком вместе с вредителем еще сотню невинных душ? Плевать! Не даром потом всех исполнителей тоже зачистили к херам собачим. Причем здесь я? Так вот, к примеру, обласкала меня практически вся военная верхушка страны, ручкались, наградами сыпали, вместе фотографировались, а потом, в один прекрасный момент, вдруг спросят у меня ответственные товарищи: а скажи, друг ситцевый, как так случилось, что практически все, кто подписывал твои наградные документы и представления на звания – враги народа? Может ты и сам матерая вражина? Не даром же они тебя продвигали? Аргумент? Еще какой, я бы сам насторожился. Вдобавок, под рукой у спрашивающих людишек будет папочка со всеми моими косяками. А косяков ой как немало, пусть не особо страшные, но все равно косяки. И как главный аргумент, дюжие, но тупые вертухаи, искренне ненавидящие всех, кто умнее и способней. Что делать? Что-что, признаваться в работе на разведку Гондураса и сдавать подельников. Потом тех, кто отбивал потроха, зачистят самих, а тебя оправдают, но тебе уже давно будет все равно. Весело? Обхохочешься. И как уцелеть, бог весть. Не высовываться не получится – уже высунулся…»
- Ляксей Ляксеевич, ну епта! – в кабинет вдруг с грохотом влетел Семка Ненашев, молоденький красноармеец из обслуживающей школу команды, а так же, по собственной воле, исполняющий роль ординарца при Лексе.
- Какой кобылы орешь? Приехал что ли кто-то? – Алексей сразу подумал, что в школу заявилось начальство с проверкой.
- Время, Ляксей Ляксеевич! – Семка замахал руками как ветряк. – Поезд! Опять свои цидульки пишите, а жена с детками, небось дома уже заждались. Время, епта, время, опоздали уже, поезд через пять минут отходит! Да и я прошляпил…
- Етить! – ахнул Лешка. – Чтоб меня кобыла поцеловала!!!
- На конюшне Гром под седлом! – заорал Семка. – А я на Звездочке с вами, потом Грома назад приведу. На переезде поезд перестренем, он там ход сбавляет. Айда! Вот, я тут вам гостинца для деток собрал! – он вздернул на руке сидор. – И паек ваш забрал. Айда, шибче!
Лешка напялил фуражку, подхватил вещмешок и галопом понесся за ординарцем. Вылетел из учебного корпуса и чуть не сшиб чинно фланирующих под ручку по главной аллее Филатова и Слащева.
- Алексей Алексеевич! – Филатов затряс бородищей и огорченно развел руками. – В самом деле, вы не мальчик уже! Чинней надо, степенней!
- Прстите, товарищи военспецы! – Лешка на ходу исполнил шутовской поклон. – Спешу-уу…
- От судьбы не убежишь, Турчин, га-га-га! – глумливо загикал Слащев. – Ату его, ату, держи вора!!!
- Иди в гузно, буржуйская козлина! – негромко ругнулся Лешка и помчал дальше. Перескочил живую изгородь, чуть не оборвал ремешки кобуры об сучок, подобрал слетевшую фуражку, подлетел к конюшне и сходу заскочил в седло.
- Давайте за мной! – Семка пустил кобылу с места в галоп. – Догоняйте, Ляксей Ляксеич! Успеем, епта…
С Алексея мигом слетела вся усталость и уныние. Бешеная скачка, ветер в лицо – что еще надо для счастья! В своей прошлой жизни Лекса даже слегка побаивался лошадей, а в нынешней ипостаси, словно родился в седле.
- Вона, вона! Перехватим! – Семка поставил кобылу на дыбы и ткнул рукой в шлейф паровозного дыма над рощицей. – За мной, за мной!
Через десять минут Алексей выскочил к железнодорожным путям, направил жеребца вдоль насыпи, немного сбавил ход, дождался пока теплушка сравняется с ним, встал на седло и…
И прыгнул!
Пока летел, в голове пронеслась вся жизнь, а когда удачно приземлился, вцепился в поручни и счастливо заорал:
- Эге-гей, кобылья сиська!!!
Семка на ходу перехватил поводья Грома и круто отвернул, что-то тоже крича и мотыляя руками.
Лекса убедился, что ничего не потерял, оглянулся, половчей перехватил туго набитый сидор и поудобней устроился на площадке. Но почти сразу же, почувствовав восхитительный запах еды из вещмешка, занялся проверкой содержимого.
Мешок до половины был забит мелкой картошкой вперемежку с яблоками, но остальная часть, по нынешним временам, для простых смертных представляла собой настоящее сокровище.
Курсантов в школе кормили без изысков, но сытно, а преподавательскому составу вдобавок полагался не очень впечатляющий паек, который давали с большой задержкой. Но сейчас тыловые службы явно расщедрились.
В промасленной газетке лежала целая селедка, ржавая, обветренная и тощая, но немалого размера. В маленькой бутылочке желтело растительное масло, в кулек из оберточной бумаги насыпали какую-то смесь круп, а в отдельном сверточке даже нашлось несколько кусочков сахара.
Остальное по собственному почину доложил Семка. Две больших луковицы, головку чеснока, небольшой кусочек желтого, старого сала в чистой тряпице, щипанного тощего рябчика и здоровенного копченого леща.
Помимо целой массы достоинств и недостатков, Семен обладал несомненным талантом снабженца. Пронырливый ординарец вовсю браконьерил, свел полезные знакомства с жителями села Солнечное, словом, крутился как мог. Без его «гостинцев» Лексе с Гулей и детьми пришлось бы совсем туго. В Москве с провиантом дело обстояло критически плохо, цены взлетели до небес, жалованья комэска хватало только на хлеб и картошку, да и то, впроголодь. Гуля не получала вообще ничего – студентов мединститута кормили в столовой, но очень скудно, хватало только, чтобы от голода не терять сознание. А оставшиеся со времен Туркестана золотые монеты сразу ушли на закупку муки, керосина и дров.
От одуряющего аромата рыбы моментально скрутило в узел желудок, рука сама по себе потянулось к лещу, но Лешка сразу обругал себя, выбрал яблочко поменьше, а остальное запихал обратно и покрепче прижал к себе сидор.
По пути к Москве удалось слегка вздремнуть. Вовремя проснувшись, Лешка спрыгнул на переезде, не доезжая Виндавского вокзала, успел запрыгнуть на ходу на трамвай и, несмотря на ругань вагоновожатого, доехал на подножке почти до самого дома.
Как выяснилось по прибытию в Москву, семья Казанцевых сделала Лексе с Гулей просто королевский подарок – Москва была забита под завязку, свободного жилищного фонда не осталось вообще. Все наличное уже давно было по третьему и четвертому кругу уплотнено.
А вторым подарком судьбы оказалась Исидора Ипатьевна, вдова фельдфебельской стати и норова, каким-то загадочным способом оградившая флигелек Казанцевых от посягательств. Таким, совершенно чудесным образом, Лекса с Гулей стали обладателями двух крошечных комнаток с верандочкой во флигеле двухэтажного большого дома на Второй Мещанской улице. Район получился аховый, криминал на криминале и криминалом погоняет, но достоинства своего жилья перевешивали все недостатки. Даже самые ужасные.
Быстро оглянувшись, Лешка снял застежку с кобуры на всякий случай и торопливо пошел домой.
Почти сразу же из переулка вдруг вышло трое человек. Один из них, широкий как шкаф коротышка, шагнул вперед.
- Слышь…
Алексей молча положил руку на кобуру.
Но доставать пистолет не пришлось, коротышку сразу оттянули назад за воротник пиджака, сунули ему в бок кулаком и задвинули подальше.
Из темноты засипел уважительной голос.
- Тиха, все в ажуре, Мурый! Разуй зенки, это докторицы тетки Гули мужик, да Сашки Малого с его сеструхой Машкой Вороной приемный батька, тот еще духарик, враз несчастными сделает. Наше вам с кисточкой, Алексей Алексеевич, попутали чутка, исправимся!
Алексей кивнул и пошел дальше. Сценка его не удивила, несмотря на то, что сам он даже пальцем не шевельнул, чтобы завоевать авторитет местного криминала. А вот любимая жена и детки… эти постарались на славу. Гуля частенько штопала жертв обычной для этого района поножовщины, да пользовала их марух по женской части. При этом, категорично безвозмездно – не брала за услуги ни копейки, даже от картошки отказывалась. А вот приемные чада… С детками до недавнего времени все было очень сложно. Да и сейчас сложно, но чуть легче чем раньше. Чада как две капли воды были похожи на самого Лексу, до его попадания в армию.
Разглядев за окошком слабый огонек, Алешка взялся за дверную ручку.
Гуля сидела у едва тлеющей лампы и читала толстенный учебник. Увидев Лексу, она приглушенно пискнула и кинулась к нему на шею.
- Азизим! Я знала, знала, ждала тебя!
Лешка прижал к себе, крепко поцеловал жену и шепнул ей на ухо.
- Головорезы спят?
- Не называй их так! – возмутилась Гуля, взяла Лешку за руку и подвела к приоткрытой двери. – Ага, спят, смотри, как ангелочки…
Сашка и Машка, повернувшись друг к другу спинами, мирно сопели на матрасе в углу комнатки. После случая на вокзале очень быстро выяснилось, что второй пацаненок внезапно оказался девочкой, родной сестрой двойняшкой первого.
- Ты смотри, действительно, как ангелочки! – искренне восхитился Лешка. – И не скажешь, что живорезы и убивцы. Никого сегодня не ограбили? Не пришили?
- Перестань, они хорошие! – Гуля щипнула Лешку. – Идем, кормить буду. Картошки сварила, но она… уже остыла, зато соль и немного хлеба есть…
Лешка торжественно начал выкладывать сокровища из вещмешка.
- Ой-е! – Гуля прижала ладони к щекам. – Лекса…
- Ела?
- Ела, ела…
- Не ври, ешь при мне.
- А детям?
- Гм… хорошо, вот это головорезам, а это тебе. Ешь, сказал!
- Я тебя люблю, азизим!
- Я тебя тоже, ежик… - Лешка в который раз понял, что совершенно счастлив. И даже непутевые чада вполне вписывались в это счастье.

Поделится в соц.сетях