Глава 1
Я вывалился из царского домика в промозглую осеннюю рань, в стылый невский ветерок, тут же потер лицо, пытаясь выдуть из головы остатки сна и табачного чада. Впрочем, голова и без того гудела. «Безумие…, но в этом безумии что-то есть». Эта фраза Государя постоянно крутилась в голове. Считай, и добро на авантюру получил, и приговор себе подписал. Только что я, инженер-попаданец, опять вляпался по самые помидоры в дела государственной важности. Только в этот раз масштаб был такой, что под ложечкой неприятно так посасывало. Рейд на Стокгольм. Мать честная, я до сих пор сам не верил, что ляпнул такое. Но глаза Петра, в которых плескалось отчаяние, выбора мне не оставили.
Вернувшись в Игнатовское, я первым делом прошелся по своим владениям, которые за это время стали мне и домом, и крепостью. Подозвал старосту Тимоху.
— Тимофей, мужиков собирай. Завтра же начинайте рвы копать, вот тут и тут, — я прикинул, чертя носком сапога по сырой земле. — Только глубже и шире. А вокруг литейки и мехцеха, где сейчас частокол, будем стену из камня класть. Высокую, добротную. Ясно?
— Смекаю, Петр Алексеич, — кивнул он, озадаченно скребя в затылке. — Только к чему нам крепость-то такая? Нешто швед сюда дойдет?
— Береженого Бог бережет, — уклончиво ответил я. — Давай, за дело.
Только убедившись, что процесс пошел, я пошел к Магницкому. Старик, мой негласный научрук и, пожалуй, единственный, с кем тут можно было говорить начистоту, был в своем кабинете. В руках, как обычно, стопка бумаг — все никак не мог добить расчеты по баллистике для моих новых мортир.
— Леонтий Филиппович, бросай свои цифры, — начал я с места в карьер. — Дело есть поважнее. И совершенно секретное.
Я махнул прикрыл плотнее дверь и в двух словах, опуская самые опасные детали про заговор в Адмиралтействе, обрисовал расклад. Угроза блокады, армия Карла на границе и моя, на первый взгляд, совершенно безбашенная идея двойного удара по Швеции.
Магницкий слушал молча. Его пальцы, перебиравшие листы, застыли. Лицо делалось все серьезнее, а взгляд уперся в карту на столе. Когда я закончил, он еще с минуту молчал, и в кабинете было слышно только, как трещат дрова в печи.
— Петр Алексеевич… — наконец выдавил он, и голос у него был какой-то глухой. — То, что вы задумали… Это как поставить все свое состояние на кон в кости, зная, что у шулера они крапленые. Вы хоть прикидываете, каковы шансы на успех?
— Примерно, Леонтий Филиппович. Один к тысяче, если с оптимизмом смотреть.
— Один к десяти тысячам, если говорить по-честному! Я не военный, конечно. На даже я вижу проблемку, — он начал тыкать в карту костлявым пальцем. — Логистика! Вы про логистику-то подумали? Как снабжать десант через море, которое кишмя кишит вражескими кораблями? Как увязать действия двух отрядов на таком расстоянии? Да любая ерунда, ветер не в ту сторону дунет — и все полетит! Людей погубите, а сами окажетесь виноваты!
Я дал ему выпустить пар. Он был прав на все сто. Его математический мозг видел все риски, все подводные камни в этом уравнении, которое я набросал.
— Все так, — согласился я, когда он немного поостыл. — Но выбора у нас, считай, нет. Сидеть и ждать, пока нас придушат, — это стопроцентный проигрыш. А моя идея — тот самый призрачный шанс. И я прошу вас помочь мне превратить это сумасшествие в четкий план. Разложите эту авантюру по полочкам. Мне нужны ваши расчеты.
Магницкий тяжело выдохнул, плюхнулся на стул и придвинул к себе чистый лист.
— Ладно. Давайте думать. Главный удар — Стокгольм. Цель — верфи и склады. Чтобы там как следует разнести за короткое время, нужны солдаты. Нужна артиллерия. Легкая, чтобы таскать было удобно. Чтобы можно было быстро на берег выгрузить и начать палить.
— В точку, — подтвердил я. — Мои новые трехфунтовые полковушки и мортирки. Для такого дела — самое то.
— Самое то, — медленно повторил Магницкий, что-то черкая на бумаге. — Только сколько их у нас? Десяток? Два? А для такого дела надо хотя бы батареи четыре, а лучше шесть. Стволов сорок-пятьдесят. А теперь главный вопрос, Петр Алексеевич. Из чего мы их отольем?
И тут он попал в самое больное место. В мою главную головную боль последних месяцев. В то, из-за чего мой любимый проект, винтовка СМ-1, так и оставался красивой, но бесполезной погремушкой.
— Сталь… — выдохнул я.
— Вот именно! — Магницкий посмотрел на меня, и во взгляде его была лишь сухая констатация факта. — Сталь! И для легких, прочных пушек, которые должны держать усиленный заряд бездымного пороха, — тоже нужна сталь. А его у нас нет. Все с примесями, все капризное, непредсказуемое. Мы можем отлить сотню стволов, и девяносто штук из них разнесет на первых же выстрелах. Мы не можем отправлять людей на такое дело, дав им в руки оружие, которое может взорваться в любой момент.
Разговор зашел в тупик. Проблема винтовки и проблема рейда на Стокгольм неожиданно сплелись в один тугой, неразрешимый узел. У нас не было главного — качественного металла.
С конвертером надо еще долго возится, я не уверен, что в кратчайшие сроки удастся наладить производство на основе конвертера.
Я поднялся и подошел к карте, снова уставившись на холодные, пустые просторы Скандинавии. Взгляд метался по побережью, по точкам шведских городов и опять упирался в Стокгольм. Главный удар невозможен. Это было ясно как божий день. И что теперь, вся затея коту под хвост? Сдаться? Пойти к Царю с повинной, мол, извините, сморозил глупость? Нет уж, дудки. Этого я себе позволить не мог. Должен быть другой вариант.
— Леонтий Филиппович, — медленно проговорил я, не сводя глаз с карты. — А если зайти с другой стороны? Раз мы не можем ударить в лоб сейчас, может, и не надо?
Магницкий поднял на меня уставшие глаза, явно не догоняя, к чему я веду.
— Помните, я говорил про отвлекающий маневр? Про десант в Лапландию, чтобы шуму навести.
— Помню, — настороженно подтвердил он. — Еще одна авантюра, только поменьше.
— А что, если это будет не отвлекающий маневр? — я развернулся к нему, чувствуя, как в голове наконец-то начинает складываться пазл. — Что, если это будет… первый этап? Самая главная, подготовительная часть всей операции!
Я снова ткнул пальцем в север карты.
— Там богатые залежи железной руды. Руды отменного качества. Мы же из-за нее и хотели изначально весь этот шум поднять, так? А что, если поменять цель? Мы идем в Лапландию не «шуму наводить». Мы идем туда за рудой. Захватываем их месторождения, налаживаем добычу и вывоз. Одним махом и шведов стратегического ресурса лишаем, и себе его забираем.
Магницкий слушал, и на его лице постепенно проступало понимание.
— То есть… — протянул он, — вы предлагаете сперва обеспечить себя сырьем, наладить здесь, в Игнатовском, производство, наклепать достаточно надежных пушек, и только потом…
— И только потом вломить по Стокгольму! — закончил я за него. — Именно! План становится сложнее, дольше, но он становится реальным! У него появляется фундамент. Это уже не просто шальная авантюра, а многоходовая стратегическая операция. Сначала — ресурсы, потом — производство, и только в финале — решающий удар.
— А как же нам дадут шведы то все это организовать?
— А вот тут я смогу кое-что придумать. Здесь как раз не так уж и сложно.
Старик аж подскочил, глаза его загорелись. Он снова подлетел к карте, посмотрел на нее. Начал что-то быстро строчить на бумаге — прикидывать маршруты, расстояния, время на переход, на обустройство лагеря. Моя идея, одетая в броню прагматизма, ему явно зашла. Это стало сложной задачей со многими неизвестными, зато решаемой.
На следующий день мы с Брюсом опять стояли перед Государем. В этот раз я говорил без малейших сомнений. Я излагал рискованный, просчитанный план. Я втолковывал ему, что захват ресурсов — это первый и главный шаг, без которого все остальное — невозможно. Я тыкал в карту, показывая, где, по данным разведки, лежат эти месторождения. Брюс поддакивал, подкрепляя мои слова донесениями: шведские гарнизоны в том районе — дохлые, Карл стянул все боеспособные части на юг и юго-запад, оголив север.
Петр заложил руки за спину. Мерил шагами кабинет, уставившись в пол. Я видел, как у него в голове крутятся шестеренки, взвешивает все «за» и «против». Наконец он остановился и с силой хлопнул ладонью по столу. Не со злостью, а коротко и властно, ставя точку.
— Быть по сему! — отрезал он. — В этом твоем новом плане, барон, я вижу и шальную удаль, и трезвый расчет. Это мне по нутру. Готовь экспедицию. Времени — в обрез. Все, что надо — оружие, людей, припасы — требуй! Не хватит — из-под земли достану, но руду эту вы мне должны привезти. Это будет наш первый шаг. Идите.
Я вышел из кабинета как на крыльях. Сумасбродная авантюра получила царское добро и превратилась в конкретную, чертовски сложную, боевую задачу. Задача номер один: Лапландия.
Следующие дни завертелись в сплошной круговерти. Подготовка к экспедиции шла в обстановке строжайшей секретности, зато со скоростью пожара. Государь мужик слова: любой мой запрос, ушедший через Брюса, получал добро с невиданной для здешних контор прытью. Нужны лучшие лоцманы, знающие северные шхеры как свои пять пальцев? Будут. Понадобились деньги на закупку оленьих упряжек у местных саамов? Нате вам золото, не жалко. Но больше всего голова у меня болела за людей и вооружение.
Я лично просеивал каждого офицера, часами гоняя по всем вопросам кандидатов, которых мне подгонял Брюс. Мне нужны были мужики с головой, способные соображать и действовать самостоятельно, без пинка сверху. Нашелся один — капитан Глебов, толковый, умный офицер. Про таких говорят: «Со стальным стержнем».
Костяком всего отряда я сделал роту преображенцев, которую сам же и натаскивал на окопную тактику. Эти парни уже привыкли к моим казнозарядным фузеям, научились стрелять не в белый свет как в копеечку и гранат не боялись. Вдобавок я затребовал себе несколько расчетов легких трехфунтовых мортирок моей конструкции — для небольших укреплений лучше не придумаешь.
Все шло как по маслу, пока мы не встали из-за самой банальной, но и самой главной проблемы — провизия. Север — суровое место, на одних грибах-ягодах не протянешь. Нужны были запасы на несколько месяцев для отряда в пару-тройку сотен глоток. И вот тут-то начались затыки. Главный интендант, на мой прямой вопрос про сухари с солониной только руками развел.
— Ох, беда, Петр Алексеич, беда-огорчение! — запричитал он, утирая лоб платком. — Склады-то пусты, как карманы мои после ярмарки, еще не поспел урожай. Что было — все в армию ушло. Война, сами понимаете… Сухари сушим, конечно, да муки с гулькин нос. Солонины и вовсе кот наплакал. Чем кормить ваших орлов, ума не приложу.
Ситуация была аховая. Без харчей никакой поход не выгорит. Откладывать экспедицию — дать шведам очухаться и подтянуть силы на север. Я уже готов был идти к Царю и требовать трясти помещиков на зерно, что вылилось бы в жуткий скандал, как вдруг меня озарило. Решение было неожиданным, но, пожалуй, единственным.
Вечером того же дня я сидел с Магницким над картами. Он въедливо высчитывал, сколько пудов овса и сена понадобится для лошадей.
— Леонтий Филиппович, — сказал я, отодвинув от себя расчеты. — А помните я рассказывал, что по весне посадил новую культуру?
— А как же, — отозвался он. — Картоха ваша. Мужики до сих пор «чертовым яблоком» ее кличут, Недавно все собрали. Два погреба под завязку забили.
— Вот! — я стукнул кулаком по столу. — Вот он, наш провиант!
Магницкий уставился на меня, как на ненормального.
— Вы хотите солдат… картошкой кормить? Петр Алексеевич, да они же бунт поднимут! Где это видано — солдата, государеву опору, кормить мужицкой едой, да еще и заморской диковиной.
— Поворчат и съедят, — отрезал я. — Голод не тетка. А картошка, если по-научному, питательная и калорийная. Хранится хорошо, и, главное, ее у нас навалом. Мы можем загрузить столько, что на всю экспедицию с запасом хватит. А сухари с солониной пусть выдадут, сколько есть. Для разнообразия.
На следующий день я уже излагал свою идею Царю. Он слушал, покручивая ус, а в глазах плясали чертенята. Он уже был в курсе моих агрономических успехов и сам не раз ел печеную картошку, которую ему передавал Брюс.
— Что ж, барон, — протянул он, подумав. — Мысль твоя дерзкая, да здравая. Коли на складах шаром покати, а твоих «земляных яблок» много, то и выбирать не из чего. Солдат на то и солдат, чтобы жрать, что дают, а не харчами перебирать. Даю добро! Грузите свою картоху. Посмотрим, как она себя в походе покажет.
Интендант Ананьев, услышав о царском приказе, чуть в обморок не грохнулся, но против воли государевой не попрешь. Вскоре к пристаням потянулись подводы, груженные мешками с отборной картошкой из моих погребов. Мое «прогрессорство», которое начиналось как обычный эксперимент, неожиданно стало фактором, от которого зависела целая стратегическая операция. Глядя на эти подводы, я впервые по-настоящему понял, насколько в этом мире все завязано одно на другом и как одно, казалось бы, мелкое новшество может потянуть за собой целую вереницу непредсказуемых событий.
Вроде бы все шло без сучка без задоринки. Корабли для десанта уже грузились у дальних причалов, команды подобрали, солдатам выдавали новое обмундирование и оружие. Моя картошка вызывала у всех косые взгляды, она исправно отправлялась в трюмы. Я уже начал в уме прикидывать детали высадки.
Вечером я сидел над списками личного состава, в кабинет без стука влетел Орлов. Лицо у него было чернее тучи.
— Петр Алексеевич, беда, — коротко бросил он, тяжело дыша. — Капитана Глебова нашли мертвым.
Я отложил перо. Глебов. Один из лучших. Мужик храбрый, толковый, я его лично отобрал.
— Что стряслось? — спросил я, чувствуя, как внутри все оборвалось.
— По мнению дохтора — сердце. Говорят, у него и раньше с сердцем нелады были. Нашли в его квартире, за столом сидел, будто задремал.
Внезапная смерть. Удобная версия, до жути удобная.
— А на самом деле? — я посмотрел Орлову прямо в глаза.
— Я там был. Все обшарил, пока лекарь не появился. Тихо, без лишних глаз. На шее у него, под воротником, синяк маленький. Еле видать. Такой бывает, если башку умело свернуть. И в комнате бардак легкий, будто искали что-то, но очень аккуратно. Я своим ребятам велел к дому присмотреться, соседей потрясти.
Я нахмурился. Картина вырисовывалась хреновая. Глебов был здоров как лось, я сам его на учениях неделю назад видел. Нелады с сердцем — это лапша на уши. Его просто убрали. Тихо, чисто. Но за что?
— Это еще не все, — понизил голос Орлов. — Я его денщика попросил бумаги капитана показать. Дескать, для отчета в канцелярию. Петр Алексеевич… карта пропала.
— Какая еще карта? — спросил я, хотя уже нутром чуял ответ.
— Подробная карта Лапландии, которую вы ему три дня назад выдали. С проложенным маршрутом и отмеченными точками… Все остальные бумажки на месте, а ее — нет.
Это была диверсия. Идеально спланированная и исполненная. Враг пронюхал про экспедицию. Он знал все детали. Маршрут, цели. Кто-то из своих слил информацию? Да сколько можно? Только-только адмиралтейскую верхушку вычистили после этой Гамильтон, и вот, на тебе.
— Раскопай мне все, что сможешь, — тихо сказал я. — Кто к нему заходил в последние дни, с кем. Любая мелочь сгодится. Но делай все по-тихому. Официально капитан Глебов помер от удара.
Когда Орлов ушел, я еще долго сидел в тишине. Пропажа карты означала провал. Весь наш план, построенный на внезапности, летел в тартарары. Теперь шведы будут нас ждать. Укрепят гарнизоны, наставят засад по всему маршруту, перекроют подходы к рудникам. Идти по старому пути — значит вести людей на убой.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Мерил шагами комнату, снова и снова глядя на свой дубликат карты. Каждая точка и линия на ней казались смертельной ловушкой. Враг сделал свой ход.
Угроза нависла над самой возможностью провести мою задумку. Хотя… есть у меня идейка. Я даже позволил себе усмехнуться. Враг сделал свой ход. Тем лучше для нас. Я бы тогда не придумал еще лучшую затею.

Поделится в соц.сетях