Глава 1. Политические разборки на фоне войны
13 марта 1986 года; Москва, СССР
THE WASHINGTON TIMES: Кто вы, мистер Горбачёв?
Первый год Михаила Горбачёва у власти начался с больших надежд. Молодой, энергичный генсек, пришедший на смену «кремлёвским старцам», казался олицетворением перемен. Запад с интересом наблюдал, как новый советский лидер избавляется от консерваторов в Политбюро, продвигает реформаторов и позволяет вольнодумные дискуссии в прессе. В кино и на телевидении появились намёки на оттепель, а экономисты - очень осторожно - заговорили о «рыночном социализме». Казалось, СССР готов к диалогу с Америкой.
Но что-то пошло не так.
Вместо разрядки Горбачёв неожиданно развернулся на сто восемьдесят градусов обратно к жёсткой риторике. Переговоры по разоружению зашли в тупик, а советские войска в Афганистане, вопреки ожиданиям, остались на месте. На вопросы о выводе войск генсек отвечал резко: «СССР не отступит ни на шаг». Вместо сближения с Западом Москва усилила давление на Пакистан, начала сближение с Китаем и Индией, а Европу демонстративно отодвинула на второй план.
Главным же поводом для данной статьи стало нашумевшее интервью Горбачева, данное им внутреннему телевидению однако мгновенно ставшее достоянием мировой общественности. Генсек, обычно сдержанный в выражениях, неожиданно назвал США «главным врагом», заявил, что «договоры с Америкой не стоят бумаги, на которой написаны», и сравнил американскую систему с нацисткой времен Гитлера.
Прагматизм вместо идеологии?
Но за этим идеологическим фронтом скрывалась другая политика — холодный расчёт. СССР резко сократил финансирование зарубежных коммунистических движений, отказавшись от поддержки «революций» в Латинской Америке и Африке. Вместо этого Кремль начал искать технологическое партнёрство с Западом.
В Йемене советские нефтяники вместе с французской Total начали разработку месторождений — первый подобный проект с капиталистической компанией. В СССР появились первые свободные экономические зоны, куда начали допускать - очень осторожно, но тем не менее - иностранные корпорации. В Анголе Москва неожиданно начала переговоры с ЮАР об урегулировании ситуации, фактически свернув поддержку МПЛА в обмен на экономические преференции.
Горбачёвский СССР всё меньше напоминает «империю революций» и всё больше — прагматичное государство, готовое торговать даже с идеологическими противниками.
Так кто же он?
Реформатор, который не смог договориться с Западом? Консерватор, неожиданно решивший выйти на новые мировые рынки? Или просто хитрый прагматик, который играет в долгую игру, маскируя реальные цели громкой риторикой?
Ответа пока нет. Но вопрос остаётся: Кто вы, мистер Горбачёв?
— Ну что ж, — я встал с кресла, сосредотачивая всё внимание собравшихся на себе. — Не думал, что до этого дойдёт, однако раз уж начали выяснять, кто тут товарищ нам, а кто нет, то есть у меня по этому поводу пара слов.
— Давайте... — попытался было перебить меня Алиев, однако я только махнул рукой.
— С поста Генсека вы меня ещё не сняли, и сами снять не можете. А посему я всё же имею право высказать своё мнение по поводу происходящего, — выдвинул ящик стола, достал оттуда толстую папку на завязочках, с тоской бросил взгляд на пистолет. Нет, крайние меры мы отложим на потом, пока поборемся ещё в «легальном» поле. Тем более что вот так просто завершить заседание «товарищи» не смогут. Когда в 1957 году пытались скинуть Хрущёва, там заседание Политбюро четверо суток продолжалось, тоже вроде бы у «антипартийной группы» с «примкнувшим к ним Шепиловым» было большинство в Политбюро, а в итоге Хрущёв их всех переиграл. Так что ничего ещё не кончилось. — Ещё в прошлом году я поручил генералу Ивашутину провести расследование по поводу странных событий, происходящих в Казани. После смены руководства МВД подключил к этому делу и милицию. Кто не знает, столицу Татарской АССР последние десять лет захлёстывали одна за другой волны подросткового насилия. За десять лет там было зарегистрировано более сотни различных молодежных банд, и при этом ни милиция, ни КГБ ничего с этим не делали.
— Я не думаю, что эта тема достойна заседания Политбюро, — попытался прервать меня явно занервничавший председатель КГБ, но я вновь достаточно жёстко отбил накат.
— Достойна, в противном случае я буду вынужден огласить результаты расследования перед Съездом, и посмотрим тогда, что скажут по этому поводу рядовые партийцы. Думаю, никому это не понравится.
— Предлагаю заслушать доклад о Казани, — встрепенулся поникший было Лигачёв. — Кто «за»?
Снова шесть рук членов Политбюро. За меня проголосовали Гришин и Соломенцев. Плюс большая часть кандидатов и секретарей, обеспечивающих «массовку». Забавно.
— Итак, раз Политбюро не возражает, я постараюсь кратко обрисовать ситуацию в Казани...
А история там действительно складывалась презанятнейшая. Поскольку сначала ГРУшники, а потом и лояльные мне милиционеры не могли демонстрировать особую активность, дабы «не спугнуть», не проявить свой интерес к этому делу, расследование получилось весьма и весьма «дырявым». Без того чтобы брать конкретных личностей из состава краевого отдела КГБ, а потом колоть их до самой жопы — да и в документах конторы покопаться тоже было бы полезно — сложить весь паззл без пробелов никак не выходило.
Тем не менее, общая картина была ясна: внутри АССР проходила долговременная операция по созданию и управлению подростковыми бандами. Слежка зафиксировала контакты гэбистов с лидерами группировок, более того, малолетние бандиты, по имеющимся показаниям участников процесса, порой прямо получали задачи из «конторы». Более того, на ментов, пытавшихся активно бороться с данным явлением, оказывалось давление, о чём так же есть показания. Порой это давление переходило даже из административной плоскости в физическую. Произошло за эти десять лет в АССР несколько подозрительных убийств представителей органов, которые почему-то расследовались без всякого энтузиазма. Как говорится, зрячий да увидит.
Короче говоря, за неполный год — даже скорее за 7 месяцев, основной массив данных мне представили ещё после Нового года, потом только кое-какие мелочи добавляли — наши разведчики накопали целую кучу отборнейшего, зловоннейшего говна. Нет, я сам далеко не чистоплюй, одна только история с Саудовской Аравией чего стоит — считай, руки уже сейчас по локоть в крови, а то ли ещё будет, — но это был перебор даже для меня. Как минимум потому, что операция эта — или эксперимент, или подготовка кадров, там ещё и националистическая тема поднималась, так что всё вообще было сложно и запутанно — проводилась на собственной территории. И уверен, что санкции на такую деятельность от Политбюро у Чебрикова не имелось. Вот зуб даю, что это какие-то внутренние чекистские мутки.
— Товарищ Чебриков, — окончательно перехватывая инициативу идущего уже несколько часов заседания, взял слово Лигачёв. За прошедшее время к нам успели присоединиться и другие секретари ЦК, которые изначально не присутствовали на заседании, но которых я через помощника успел выдернуть в «главный кабинет». Впрочем, и к противнику подошла «группа поддержки». — Вам есть что сказать по поводу озвученной генеральным секретарём информации?
При упоминании моей должности заговорщики отчётливо поморщились: ничего, жрите, не обляпайтесь, нет у вас методов против Кости Сапрыкина.
Из подоспевших к середине действа секретарей ЦК на моей стороне однозначно были Ельцин — вот ведь ирония-то, — Зайков, Примаков и, наверное — но это не точно, — избранный на осеннем пленуме Слюньков. Плюс Чернавин, но он был тут и раньше. Никонов скорее «за», чем «против». Против — представители «старой гвардии», которой предстояло отправиться уже через неделю на пенсию: Пономарёв, Русаков, Капитонов. Впрочем, тут тоже не всё однозначно, поди в восемьдесят лет погружаться с головой в аппаратные интриги далеко не каждый захочет. Выиграть — ничего не выиграешь, всё равно на пенсию отправят, не сегодня, так завтра, а вот проиграть — ту же пенсию союзного значения, которую ведь и отобрать легко (Горби имел репутацию злопамятной сволочи) — можно буквально всё. Ну и зачем, спрашивается, в такой блудняк вписываться?
— Товарищи, отвечать на беспочвенные обвинения, высосанные из пальца и не имеющие никакого реального обоснования, кроме слов будущего бывшего генсека, я считаю ниже своего достоинства. Предлагаю закрыть заседание и закончить сегодня на этом. Кто «за»?
С учётом членов, кандидатов и секретарей в кабинете присутствовало двадцать четыре человека. Одиннадцать членов, четыре кандидата и девять секретарей. Вверх на это предложение взметнулось только восемь рук. Этого явно не хватало, чтобы переломить пошедший как-то не так бунт в свою пользу.
— А вот давайте и нет, давайте ещё позаседаем, — не скрывая ехидства в голосе, произнёс я. — Предлагаю пригласить министра МВД и заслушать более детальный доклад по поводу Казанского дела...
В течение нескольких следующих часов на свет было вытащено очень много дерьма. Например, Громыко вспомнили побег его помощника и протеже Аркадия Шевченко в США, который почему-то не привёл к резонным в таких случаях оргвыводам. Ну и в целом, будем откровенны, вся эта перебранка выглядела отвратительно. Видели бы нас сейчас простые советские люди — уверен, авторитет власти мог бы изрядно пошатнуться.
Закончили мы этот шабаш только утром следующего дня. Вопрос о моей отставке ещё одним голосованием был снят, вместо этого проголосовали за замену председателя КГБ. Тут же назначили на эту должность Примакова, который до того, как стал секретарём ЦК с прошлого лета, курировал у нас в стране координацию деятельности силовых структур. Было предложение повысить на ответственный пост руководителя Первого главного управления КГБ Крючкова, но я насчёт него имел самое негативное мнение. Ну серьёзно, глава самой главной спецслужбы в стране, в нужный момент не сумевший совершить нормальный переворот, не может считаться профессионалом. Нам таких не нужно.
Если же говорить откровенно, то я так в итоге и не понял, на что был расчёт «заговорщиков». Скорее всего, это было что-то вроде «плевка последней надежды» в попытке хоть как-то расшатать ситуацию и подорвать мои позиции перед ожидаемым Съездом. Ведь уже к концу марта, после того как мы бы отправили часть стариков на пенсию, а вместо них выдвинули новых, лояльных мне молодых политиков, шансы меня сковырнуть без физического устранения и вовсе были бы околонулевыми.
Ну а пока мы готовились к съезду, вокруг нас происходили крайне интересные события, достойные отдельного упоминания.
Конечно, главным «ньюсмейкером» последнего месяца стал Саддам Хусейн, который на пару с американцами — про скромную роль в этом деле СССР умолчим — устроил в районе Персидского залива полноценную войну. Впрочем, после самого первого удара, связанного с оккупацией Кувейта, иракцы притихли и отдали инициативу в руки противника. Те, с другой стороны, до сих пор находились в состоянии «грогги» и, кажется, просто не знали, что с этой инициативой делать.
Очевидно, решив взять паузу для подтягивания дополнительных сил и связанных с изменением президента перестановок в кабинете, американские генералы не придумали ничего, кроме как начать Ирак бомбить всеми силами. Доктрина Дуэ и вот это вот всё. Ежедневно авиация американцев делала по 1000 боевых вылетов, не пытаясь, правда, ввязываться в прямые схватки с иракскими визави и просто обстреливая территорию этой страны с помощью дальнобойных ракет. Плюс в том же направлении отрабатывали многочисленные эсминцы и другие корабли, несущие ударное вооружение. Те же недавно принятые на вооружение только пару лет назад «Томагавки», на которые начали перевооружать крейсера типа «Тикондерога», улетели в сторону иракской границы буквально в первую же неделю, а дальше уже пошли ракеты более старых типов.
Аэродромы, системы ПВО, командные центры, военные базы, электростанции, просто административные здания. Бомбилось всё подряд, всё, до чего американцы могли дотянуться. Телевидение янки захлёбывалось от восторга — Буш сумел найти нужные рычаги, чтобы убедить коллег-оппонентов из Демократической партии в необходимости соблюдения некой военной цензуры, — все СМИ наперебой трубили о том, как успешно американские ракеты вгоняют Ирак в каменный век.
На практике всё, конечно, было далеко не так радужно. Во-первых, Саддам успел отвести всю имеющуюся авиацию на север страны, куда американские ракеты не доставали. Оттуда Су-22 и МиГ-23 взлетали с аэродромов и вполне успешно перехватывали часть запущенных с юга снарядов. Плюс ПВО Ирака тоже работало на всю катушку. В Персидском заливе продолжала болтаться небольшая советская эскадра, к которой ещё в начале февраля присоединился наш «авианосец» «Киев». Ему в состав авиационной группы ввели сразу несколько радиолокационных вертолётов Ка-25, которые работали теперь на всю катушку. К сожалению, запускать с наших авианесущих крейсеров полноценные самолёты ДРЛО А-50 было просто невозможно, поэтому приходилось обходиться вертолётами с подвешенными под фюзеляж антеннами. Ублюдок тот ещё, но в отсутствие альтернатив — вполне себе рабочее средство. И вот эти вертолёты ежедневно висели над акваторией Персидского залива и регистрировали все пуски и вылеты самолётов с авианосцев.
И как же это бесило американцев! Словами просто не передать. Сначала они — в самые первые дни активного конфликта в Вашингтоне была такая неразбериха, что брать на себя ответственность никто не хотел — ограничивались дипломатическими нотами. Потом объявили весь север Персидского залива опасной зоной и попытались принудить наши корабли уйти. Потом прислали какой-то корабль РЭБ, который начал усиленно глушить всё вокруг наших кораблей, забивая вообще все частоты помехами. Советские моряки не растерялись и разошлись в стороны, охватывая своим ордером большую площадь залива и даже сдвинулись поближе к американским кораблям. Глушить же вообще всё американцы, естественно, не могли, потому что мешали бы работе уже собственных войск.
В итоге 18 марта — явно подгадали под день начала работы Съезда, рассчитывая, что политическому руководству будет не до того — янки попытались совершить манёвр «вытеснения», фактически взяв наш разведывательный корабль «Лира» на таран. Наши моряки лишь чудом успели сманеврировать, и всё закончилось только помятыми обводами, погнутыми леерами и счёсанной по борту краской. Пришлось уже мне брать в руки «телефон», звонить в Вашингтон и прямо говорить, что второй подобный инцидент на случайность списать не получится, и небольшая локальная военная операция может совершенно случайно стать прологом к Третьей мировой.
Впрочем, американцы были на таком взводе, что испытывать их терпение на прочность я всё же поостерегся. Собьют они наш вертолёт — и что будем делать? Конвенциональных средств в регионе у нас откровенно кот наплакал, стратегическую авиацию поднимать с Закавказья? Так ни Иран, ни Турция не пропустят наши самолёты через своё воздушное пространство. Даже подводную лодку в Персидский залив не загонишь для удара из-под воды — слишком мелко. В итоге всё равно пришлось отдать приказ эскадре сдвинуться южнее, к Ормузскому проливу, чтобы не так сильно мозолить глаза американским морякам и при этом иметь возможность, если что, подстраховать наших из акватории Индийского океана. Заодно, кстати, появился легальный повод перегнать в регион несколько дополнительных «больших» вымпелов типа крейсера «Киров», например. Думается, что потом при решении Пакистанской проблемы они там пригодятся.
Короче говоря, обстрелы Ирака совершались каждый день, продолжали падать на землю самолеты - в среднем примерно два-три иракских на один американский, - пылали города, народ сидел без света, но сказать, что эти три недели как-то сильно приблизили США к итоговой победе было сложно. Иракская армия продолжала закапываться в землю, вокруг Басры и Эль-Кувейт на глазах вырастали целые закопанные в грунт крепости, штурмовать которые американцам еще только предстояло.
Саддам, кстати, не молча терпел удары по своим войскам, а активно отвечал. В основном все теми же Скадами и Х-55 которые мы потихоньку ему передавали. Почему потихоньку? Да все потому, что там у нас еще пакистанский вопрос решать предстояло, приходилось экономить.
Ракеты Р-17 при всех своих положительных качествах - в первую очередь к ним относилась дешевизна и простота - имели весьма сомнительную точность. Впрочем, по цели размером с город они попадали достаточно уверенно, а иракцы с нашей подачи не стали распылять силы, вместо этого максимально сосредоточились на бомбежке города и порта Аль-Джубайль, который естественным образом стал главным логистическим хабом американского экспедиционного корпуса. За три недели по городу прилетело около сотни ракет, которые вызвали там серьезные разрушения и многочисленные жертвы среди мирных жителей. И не только мирных - город был буквально напичкан войсками и техникой, как бы тыловые службы армии США не пытались растащить подразделения по местности для предупреждения возможности ядерного удара, сделать это на практике было просто невозможно. Как говорил Наполеон: "география - это судьба". Французскому императору тут верить можно, он данный тезис прочувствовал на своей шкуре, причем даже не один раз.
Особенно удачным оказался пуск ночью 8 марта - видимо это было своеобразное поздравление с женским днем, - когда очередной Скад прорвавшись сквозь завесу ПВО влетел в кучу артиллерийских снарядов, которые успели выгрузить с транспортника, но вот с вывозом из порта подзадержались. Салют вышел знатный, бахало там еще два дня, прежде чем все потушили, и опять же не так страшна была потеря нескольких тысяч 155-мм выстрелов, как фактическая блокировка портового терминала на эти же двое суток. Напичканные оружием под завязку суда при первых же взрывах тут же отдали концы и на всех парах свалили куда подальше. Потом их долго и нудно собирали по всему Персидскому заливу, а стоимость фрахта в зону боевых действий, и так немалая, и вовсе выросла до заоблачных величин.
А потом кто-то - не будем показывать пальцем - пустил по американскому телевидению байку, что якобы иракцы пуляют не просто фугасные ракеты, а используют химическое оружие. Выглядела новость достаточно логично, один раз ядеркой бахнули, чего уж теперь стесняться? И, кстати, вполне возможно, что Саддам бы и реально использовал химию - тех же курдов он ею травил почем зря, за свою репутацию не сильно переживал - если бы не полная бесполезность этого дела против военных целей. Как показывал опыт, обычная фугасная боеголовка - просто эффективнее. В плане нанесения физического ущерба, а вот в плане психологического урона...
Американским тыловикам под давлением общественности и дабы пресечь панику пришлось реально озаботиться средствами химзащиты. В зону Персидского залива несколькими срочными рейсами доставили противогазы, другое защитное снаряжение, перебросили части натренированные бороться с химическим заражением местности.
Ну и гражданские... Уже начиная со второй половины марта с севера Саудовской Аравии на юг потянулись толпы беженцев, которым падающие на головы ракеты - иракские и американские - не доставляли никого удовольствия. По началу правительство короля Фахда объявлять централизованную эвакуацию очевидно не желало, у них еще после Рас-Танура на горбу висело примерно полмиллиона вынужденных переселенцев, ну а развернувшаяся у границ государства война обещала это число теперь как минимум удвоить. Это даже если не считать тех жителей Кувейта, которые сумели сбежать из оккупированной страны, таких тоже под три сотни тысяч набралось и тонкая струйка людей продолжала тянуться в сторону Саудовской Аравии, несмотря на активные боевые действия. Саддама в регионе знали слишком хорошо, и ничего хорошего от него не ожидали.
И конечно нельзя не упомянуть про хваленое американское ПВО. Американцы заявляли, что сбивают от 80 до 100% запускаемых из Ирака ракет. "Независимые" эксперты предлагали быть немного скромнее и урезать осетра до 20-30%, при гигантском расходе ракет зенитного комплекса "Пэтриот", только недавно принятого на вооружение и считавшегося едва ли не самым надежным в мире. Якобы на один допотопный Скад американцам приходилось тратить до 20 противоракет, обломки которых потом падали на город нанося едва ли не больший ущерб нежели сами советские Р-17. При этом - опять же забегая сильно наперед - комиссия судовцев, созданная королем уже после окончания войны так и не смогла найти подтверждения, что американское ПВО смогло сбить хоть одну ракету. То есть даже если советскую баллистику сбивали на городом, то боеголовка потом все равно падала и взрывалась, так что толку от такого "защитного зонтика" было откровенно говоря не много.
А с другой стороны и не сбивать падающие на головы жителям и военным ракеты тоже было нельзя. Политически неверно, король Фахд даже по слухам звонил в Вашингтон Бушу и ругался по поводу тотальной неспособности Америки защитить своих союзников и общей резонности продолжения существования "нефтедоллара" в данной ситуации. В общем, всем было не скучно.

Поделится в соц.сетях