Глава 1
Прибытие в Дардан прошло триумфально. Отец, в бороде которого за это время появилось несколько новых седых прядей, с уважением оглядел львиную шкуру и мои шрамы, а Креуса посматривала на меня горделиво, покорно дожидаясь, когда ей прилично будет заговорить. Она повзрослела за это время, а из ее взгляда ушла детская мечтательность. Грудь Креусы распирала платье, сразу же притянув к себе мой жадный взор. Что-то я раньше такого не замечал.
— Господин мой! Я родила тебе крепкого сына, — сказала она и кивнула рабыне.
— О-ох! — только и смог вымолвить я, когда старуха-ахеянка вынесла замотанный в тряпки красный комочек, который спал, посасывая палец.
— Мы не давали ему имя, — улыбался в бороду отец. — Тебя ждали.
— Ил! — не задумываясь ответил я, взяв на руки своего ребенка. — В честь предка.
Креуса вспыхнула от счастья, ведь только сейчас ее сына признали по всем правилам. Отец взял его на руки и дал имя. Она, женщина знатного рода, исполнила свой долг перед семьей и богами. Я достал из поклажи ожерелье, серьги и перстни, и вручил ей под одобрительными взглядами отца. Креуса же посмотрела так, что у меня даже сердце сжалось. Ну неужели бывает такое? Здесь не принято говорить о любви прямо, лишь иносказательно. А она говорит об этом одними глазами. Да только ради этого взгляда стоило провалиться в здешний Мезозой. Просто для того, чтобы увидеть слепую, нерассуждающую преданность в глазах той, кто любит тебя по-настоящему. У меня никогда не было ничего подобного.
— Париама будет в ярости, — развеселился вдруг отец. — Ты дал своему сыну имя царя. Смотри, он еще подумает, что ты покушаешься на его власть.
— Кстати, об этом, — я сделал короткий жест, и домочадцы оставили нас вдвоем. — Отец, я скоро уплыву далеко отсюда, и никогда больше не вернусь.
— Что ты задумал? — прищурился Анхис, который сел за стол, своей рукой налил мне вина и поднял тяжелый серебряный кубок. Он достал его из своей сокровищницы в честь моего возвращения.
— Я хочу отбить у ахейцев остров и стать царем, — ответил я. — Тут мне жизни не будет. Либо дядя убьет, либо кто-нибудь из сыновей Париамы. Старик наплодил целый выводок гиен. Один Парис чего стоит. Поплывешь со мной?
— Нет, — покачал головой Анхис. — Я тут родился, тут и умру. Здесь мои лошади. Где их пасти на островах? В тамошних скалах могут выжить только козы.
— Со мной пришло много людей, отец, — сказал я. — Мы сможем разместить их на несколько месяцев?
— Пусть заселяются в наш дарданский дом, — равнодушно кивнул Анхис. — Я там все равно почти не бываю. Я купил помощников для кузнеца, как ты и просил. Они колотят своими молотами день и ночь, никакого спасу от них нет. Надеюсь, от этого будет толк.
— Даже не сомневайся, отец, — усмехнулся я. — Мы получим немало за это железо.
— Да я уже это понял, — шумно отхлебнул он из кубка. — Мы стали купцами, подумать только. Но, с другой стороны, у меня никогда не было столько красивых кувшинов и тонких тканей, как сейчас. У Скамии даже руки тряслись, когда она пересчитывала твои подарки. Кстати, раз уж ты решил уехать… У меня всего один сын, Эней. Кто будет покоить мою старость?
— Признай Элима, — сказал я.
— И ты не будешь возражать против этого? — недоверчиво прищурился отец.
— Не буду, — сказал я. — Из Дардана я точно уеду, мне тесно здесь. Может, передумаешь, отец? Сюда скоро придет война. Париама затеял сложную игру, но мне кажется, что он проиграет. Ахейцы придут в Вилусу всей силой и раздавят Трою.
— Война так война, — равнодушно пожал могучими плечами Анхис. — Я не отдам землю предков этому сброду. А кому жить и кому умереть, решают боги. Я никогда не бегал от хорошей драки. Иди к жене, Эней, она уже выплакала все глаза. По-моему, она сильно привязалась к тебе.
До жены я дойти не успел, потому что, выйдя за дверь, наткнулся на Скамию, отцовскую наложницу. Она, вместо того чтобы поклониться и уступить дорогу, упала вдруг на колени и обняла мои ноги. Огромные влажные глаза ее заволокли слезы, а правильные черты лица исказила гримаса рыданий. Густые смоляные волосы рабыни рассыпались по плечам и спине, а она беззвучно плакала, даже не думая отпустить меня.
— Подслушивала? — догадался я, и она мелко-мелко закивала, глотая горошины слез, бегущих по ее щекам.
— Я умру за вас, господин, — жарко шептала она трясущимися губами. — Только слово скажите, сама на жертвенник взойду. Я столько лет мечтала об этом, каждый день молила богов. Сын — моя единственная отрада. У меня ведь умерло двое детей, один Элим и остался. Пусть хоть он человеком станет, а не вещью, как его мать.
— Береги моего отца. Поняла? — я поднял рабыню на ноги и пристально посмотрел в залитые соленой влагой глаза. Она молча кивнула и нетвердой походкой пошла по коридору, размазывая слезы по лицу. Она, по-моему, так и не поверила в то, что сейчас произошло.
За прошедшие месяцы здесь ничего не изменилось. Деревенская усадьба с небольшим двориком в центре, окруженном комнатами и службами. Камышовая кровля спускается вниз, образуя портик шириной в пять шагов, единственную защиту от здешнего солнца. Я пересек двор наискосок и открыл скрипучую дверь, замечая, что хотя бы комната жены сильно преобразилась. Помимо неизменной прялки в углу, рядом с кроватью появилась пустая детская люлька. А кирпичную стену, которая была голой, сколько себя помню, украшал расшитый с необыкновенным искусством гобелен.
— Господин мой, — сказал Креуса, которая встала, бросив ткацкий челнок, и опустила глаза к полу. — Я отдала нашего сына рабыне. А еще, твоя жена очень скучала.
— Иди ко мне, — сказал я, притянул ее к себе и начал целовать зажмуренные глаза счастливой молодой женщины. Надо же! А ведь я и сам начинаю понемногу привязываться к ней…
***
В Дардане я провел всего три дня, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы разместить толпу беженцев из Угарита и навестить дядю, обрадовав того подарками и своими планами навсегда покинуть его владения. По-моему, именно в этот момент он и полюбил меня по-настоящему. По крайней мере, и пир закатил, и много приятных слов сказал, поднимая каждый подаренный мной расписной горшок и каждую штуку ткани повыше, показывая их стонущим от зависти гостям. Слава богам, обязательная часть закончилась, и я отправился в Трою, где Рапану и ревниво поглядывающий на него Кулли продавали товары на рынке. Тандем оказался хорош, ведь два этих жулика следили друг за другом в оба глаза, мечтая избавиться от такого соседства. И это еще больше укрепило меня в мысли, что римляне были правы: разделяй, чтобы властвовать. Не дураки были люди, построившие такое государство.
— Царь примет тебя, сиятельный, — склонился писец, когда я вошел под прохладные своды троянского дворца. — Присядь и выпей вина. Он скоро выйдет к тебе.
Забавно, но Приам и впрямь не стал строить из себя повелителя вселенной, и вышел ко мне довольно скоро. Ласковым старичком он сегодня не притворялся, но и молний из глаз не испускал. Он явно настроен по-деловому.
— Здравствуй, Эней, — кивнул он. — Весь рынок шумит, твои люди привезли неплохой товар. Мне уже доложил писец, что пошлины будут небывалыми. Это хорошо, торговля скверная в последнее время.
— Ты стал дедом, великий царь, — сказал я. — Твоя дочь родила мне здорового сына, и я богато одарил ее.
— Это хорошо, — кивнул Приам, который даже не скрывал того, что ему на сказанное ровным счетом наплевать. Он и близко не представлял, сколько у него внуков, а потому эта новость не взволновала его совершенно.– Я рад, что Менелай тебя не прирезал, потом расскажешь, как тебе это удалось. Но давай ближе к делам. Ты ведь пришел обсудить со мной именно дела, Эней?
— И дела тоже, — кивнул я. — Но сначала хотел поговорить о другом. Я знаю, что Парис и Хеленэ уже здесь. Твой сын украл много женщин в Сидоне. Мне нужна одна из них, Анат. Родственники готовы внести выкуп за нее.
— Забирай, — равнодушно махнул рукой Приам. — Переходи к делу, не тяни.
— Война, царь, — сказал я, и глаза Приама удовлетворенно блеснули. — Ты приближаешь ее, потому что хочешь завершить ее при своей жизни. Из твоих сыновей нет ни одного, кто способен сделать это без твоих советов. Именно поэтому ты и приблизил Париса. Он взял на себя всю грязную работу, ту самую, на которую не способен Гектор. Кстати, как твой наследник отнесся к тому, что произошло?
— Боги дали мне тех сыновей, которых дали, — ответил Приам, едва заметно поморщившись. Видимо, мой пассаж насчет Гектора попал в цель. — Если бы из этих двоих слепить одного человека, получился бы неплохой царь. И ты прав, я хочу сам довести дело до конца.
— Армия ахейцев придет сюда, а в это время Клеодай со своими дикарями ударит им в спину и разорит их земли, — продолжил я. — Неплохой ход! Красиво. Именно для этого ты много лет собирал друзей вокруг себя. Ты готовился к этой войне всю свою жизнь. Царь Мисии Телеф — твой зять, царь Фракии Полиместор — тоже твой зять. Дарданцы — близкая родня. Царь Тенедоса — снова зять.
— А еще киликийцы из Тарса, пеласги, западные мушки, пафлагонцы и даже хеттские князья, — насмешливо добавил Приам. — Все они придут ко мне на помощь, когда высадятся ахейцы. Мы сбросим их в море и навсегда истребим этот зловредный народ. Я уже закапываю в землю огромные кувшины и заполняю их зерном. Данайцам ни за что не взять Трою, мальчик.
— Ты выманил ахейцев тогда, когда тебе самому это стало выгодно, — продолжил я. — Ты послал Париса, и он нанес тяжкое оскорбление Менелаю. Ты знаешь, что Агамемнон не простит этого, а это значит, что война придет сюда скоро, как и говорила Кассандра.
— Да, моя дочь умна, — с довольным видом кивнул Приам, — только слишком много болтает. Ты тоже оказался неглуп. И что дальше?
— Скажи, — растерялся я, — почему тогда ты сам смеялся над ее предсказаниями? Я не понимаю.
— А что я должен был делать? — насмешливо посмотрел на меня Приам. — Плакать, причитать и сеять панику среди подданных и друзей? Конечно, я смеялся над ней при всех и называл ее дурой. Мне и не оставалось ничего другого. Переходи к делу, Эней! Я начинаю уставать.
— Я предлагаю ударить в сердце Аххиявы, — сказал я и развернул перед ним лист папируса. На нем я схематично набросал карту мира так, как сам ее представлял.
— Это еще что такое? — удивился Приам.
— Чертеж земель, — пояснил я. — Вот Троя, вот Дардан, вот Проливы. Вот Микены и Аргос. Вот Угарит, но его сожгли дотла. Вот Милаванда, она стоит на нашей стороне моря. Если взять острова между ними, то оборвется нить, которая питает торговлей всю Аххияву. И поверь, этот удар будет куда сильнее, чем кража какой-то бабы, которая, по большому счету, никому не нужна. У них с Менелаем прекрасная семья. Хеленэ его ненавидит так, что даже его дочь не стала забирать с собой, а она сама нужна ему только потому, что без нее у него нет никаких прав на Спарту.
Последний пассаж я говорил в пустоту. Приам меня даже не слушал. Он взгляда не мог оторвать от листа папируса.
— Как ты это сделал? — Приам водил пальцем по карте и задавал мне вопрос за вопросом, напоминая любопытного ребенка. — Нил! Я понял! Убей меня молнией, зятек! Это же Нил! Вот его рукава! Большие острова — это Кипр и Крит! А кстати, какой из них Кипр? А, вот этот! Он же недалеко от Угарита.
— Я хочу нанять людей и корабли, — сказал я и ткнул в кучку островов, которые были известны мне как Киклады. — Сифнос, Милос, Парос, Наксос, Делос. Три десятка островов заселены людьми. Если взять их под контроль, то вся морская торговля будет под нами.
— Это так, — неожиданно согласился Приам. — Но взять мало, нужно еще удержать. От этих островов до Аххиявы куда ближе, чем до Трои. Агамемнон немедленно бросит туда свои силы.
— Я утоплю их в море, — откинулся я на спинку кресла и пристально посмотрел на Приама. — Они даже не дойдут сюда, понимаешь? Ты победишь, не начав войну.
— Пустая похвальба, — презрительно посмотрел на меня Приам. — Я думал, ты предложишь что-то толковое. Все-таки ты еще мальчишка. Уходи, зятек, ты разочаровал меня. Я трачу время на болтовню.
— Воевать на чужой земле дешевле, чем на своей, — торопливо сказал я. — Позволь нанять в Трое людей и корабли, и я докажу тебе, что прав!
— Людей нанимай, корабли тоже, — равнодушно пожал плечами Приам. — Я передам купцам свое позволение. В порту ошивается немало всякой сволочи. Если ты уведешь ее отсюда, это уже будет неплохо. Но пока нам не о чем говорить с тобой. Агамемнон могуч, а ты просто глупец. Он раздавит тебя одним ударом.
— Жди вестей, царь, — я встал и коротко поклонился. — Они придут очень скоро. Кстати, бывший царь Микен Эгисф еще жив.
— Я это знаю, — хмыкнул Приам, и в его глазах появилось что-то, похожее на тщательно скрываемое одобрение.
Я вышел от него, и мое сердце пело от счастья. Ведь мне от него ни хрена больше и не надо. Нужно, чтобы он просто не мешал. Весь расчет строился на том, что он захочет убрать беспокойного зятя и множество безработных стражников, которые уже становятся немалой проблемой. Не раскрывать же ему весь замысел до конца. Обойдется, гад продуманный!
***
Как произвести впечатление на голодранцев, готовых умирать за еду и добычу? Только используя тяжелый понт, и никак иначе. Именно поэтому я и стоял на возвышении перед двумя сотнями мужиков, собравшихся со всех концов Великого моря, и исправно потел в своей сбруе. Бронзовый панцирь, бронзовый шлем, блестевший на солнце, как котовы… очень сильно блестевший, в общем… и львиная шкура, надетая поверх него и завязанная лапами на груди. Абарис, который нашел пять безработных ватаг в порту, наплел им с три короба о моем героизме и царском происхождении, и они, узрев меня во всей красе, уверовали. Еще бы, ведь так носить львиную шкуру имел право только тот, кто собственноручно этого самого льва и сразил. А тут еще и не львица какая-нибудь, а зрелый самец с огромной гривой. Такое далеко не каждому удается свершить. Охота на льва — царская забава, а свежие отметины на лице лишь подтверждали эту версию, придав мне нужный ореол.
— Достойнейшие мужи! — безбожно польстил я куче безработных стражников, одетых в одни только набедренные повязки. — Я предлагаю вам наём на три месяца. Я Эней, сын Анхиса, из царского рода Дардана, возвращаю по праву то, что дано мне богами, и мне нужно войско. Моя еда, оружие в счет оплаты и раздел взятого по обычаю. Я плачу помимо еды по два сикля серебра, но будет условие: тех, кто сдается, не убиваем, баб берем только по согласию, в рабство никого не продаем. Дома не жжем, деревья не рубим, скот не режем, поля не травим. Добычу оценим, и я выплачу ее цену оружием, серебром, зерном и солью.
— Что это за война такая? — удивленно загудели наемники, а самые умные пояснили недогадливым.
— Сказали же вам, свое возвращает! А свое целым должно быть!
— Все так, храбрейшие! — кивнул я. — Оракул, гадающий по полету птиц, возвестил, что моему войску покорится богатый остров, и те, кто пойдет со мной, хорошо заработают.
— Оракул! Ишь ты! — уважительно закивали наемники, а потом заявили. — Прибавить бы надо, хозяин! Раз уж баб только по согласию… Когда такое бывало? Кто их, баб, вообще спрашивает!
На самом деле, им было все равно, на кого идти, лишь бы платили и кормили, но в таком деле оракул точно не помешает. Так начался длительный и содержательный диалог, который привел к тому, что к концу дня мне принесли клятву верности сто девяносто два человека. Местные тевкры, лелеги, ахейцы, пеласги, карийцы и даже несколько невесть откуда взявшихся здесь сикулов, маялись в порту Трои, и всем этим людям нечего было терять. Они жили от найма до найма, и не раз уже рисковали своей шкурой за куда меньшее. Они стояли в одном шаге от того, чтобы заняться разбоем, так почему бы и нет?
— Куда пойдем, Эней? — шепнул мне Абарис, когда мы остались с ним вдвоем, без лишних ушей. — Я твоя родня, конечно, и верю тебе, но все это непонятно как-то.
На его широкой физиономии было написано жадное ожидание. Он был могуч как вол, но довольно неглуп, а потому стремительное обогащение безусого юнца оценить по достоинству успел. А поскольку я куда более знатен, чем он, да и воинской доблестью не обижен, подчиняться мне для Абариса незазорно. Где-то в глубине его души все пазлы заняли нужные места, и он признал мое старшинство.
— Ты хочешь уехать из Дардана и стать богатым вельможей? — задал я вопрос, на который не могло быть отрицательного ответа. — Ты будешь водить в бой сотни воинов. Ты получишь бронзовый доспех и шлем.
— А меч? — жадно спросил Абарис, в глазах которого понемногу разгоралось пламя ненасытной алчности.
— И меч тоже! — махнул я рукой. — А еще большой дом, много красивых и толстых жен, и рабов, которые будут работать на тебя? Хочешь?
— Хочу! — решительно кивнул Абарис. — Только для этого надо богатый остров захватить. Или город на побережье.
— Остров Меропа, — ответил я. — Или Сифнос, как называют его ахейцы. Рядом с ним — Милос, где правит басилей, поставленный из Микен, Парос, Наксос, и еще три десятка островов, где живут люди.
— Почему именно Меропа? — наморщил лоб Абарис. — Там крепость сильная стоит. И на Милосе тоже.
— На Меропе есть серебро, золото и железо, — терпеливо пояснил я. — Богатейшие залежи! А еще необыкновенного качества глина для горшков. На Милосе — острый камень1, на Паросе — лучший мрамор из всех, на Наксосе — эмерия2, на Кифносе — отличная медь, а на Фере — камень для полировки. В тех водах бесчисленное множество тунца, и самое главное — там уже все построено. И дворцы, и крепости. Нужно лишь прийти и взять.
— И как ты это сделаешь? — с любопытством спросил Абарис, который уже согласился стать богатым вельможей.
— Я тебе расскажу по дороге, — пообещал я. — Увидишь, у нас все получится. Мы выходим завтра. Рапану! — позвал я. — Ты завтра выходишь в Угарит. Семью пока оставишь здесь.
— В Угарит? — невероятно удивился купец. — А что там делать-то?
— Меня ждать, — пояснил я. — А еще искать нужных людей, остатки бронзы и корабельный лес. Он там есть?
— Скорее всего, да, — кивнул Рапану. — Не думаю, что разбойники добрались до них. Времени прошло немного, и мне кажется, его не успели еще растащить. Кедр рубят и сушат в горах, это довольно далеко от города. Если верфь не сожгли и не разграбили, нам повезло. Сухому корабельному лесу цены нет.
— Ну так найди мне его! — сказал я. — И корабелов найди тоже. И вообще, собери всех, кто представляет хоть какую-либо ценность. Столяры, плотники, гончары, стеклодувы, кузнецы, медники, ювелиры. Они начнут новую жизнь на новом месте.
— А почему мы не сделали это, когда плыли из Сидона, господин? — поинтересовался он.
— У меня воинов не было, — развел я руками. — Ну вот представь, нашли мы нужное, а взять не смогли. Кто после такого со мной пойдет?
— Может быть, заглянуть сначала в Египет, господин? — испытующе посмотрел на меня Рапану. — Я отвезу в Пер-Аммон груз железного оружия, там возьму зерно и лен, оттуда заеду в Тир, продам все это и загружусь пурпуром и стеклом. А уже оттуда подамся в Угарит?
— В Египет ты пойдешь только после Угарита, — покачал я головой. — Хорошие мастера мне сейчас куда нужнее, чем египетское зерно. И не смотри на меня так, Рапану! Представляешь, есть вещи более важные, чем твой барыш. Вот еще что! Мой тамкар Кулли пойдет с тобой. И чтобы ни одной сделки без него!
Скривившееся лицо аморея сказало лучше всяких слов, что я совершил верный шаг. Скроить хотел, сволочь! Ну почему люди не меняются? Не понимаю!
1 На Милосе добывали обсидиан и вулканический пепел-пуццолану, основу римского бетона. Обсидиан вовсю использовался при изготовлении серпов, потому что египетские крестьяне бронзовых орудий труда в это время не знали.
2 На Наксосе богатые месторождение породы, богатой корундом. С незапамятных времен — это лучший крупный абразив. Мелкий абразив добывался на Санторини (Фера) из вулканического пепла.

Поделится в соц.сетях