Глава 1
— …А вот здесь у нас кондитерка.
Шеф включил свет и показал мне просторный полупустой цех. Белая плитка на полу, белая плитка на стене, несколько столов из нержавейки, несколько стеллажей, расстойка и промышленный тестомес в углу. И чисто всё вокруг так, что аж дыхание перехватывает.
— А цех вообще работает? — я аж хохотнул.
— Работает, — Валентиныч улыбнулся и раздулся от гордости.
Понял, что это я его так за порядок хвалю. Мы-то с ним, всё-таки, из одного поколения. Чего только на своём веку не повидали — и заведения братков, и крафтовые бары мамкиных стартаперов, и даже совковские столовки мельком застали. И всё оно всегда через жопу было. Прямо вот от и до.
Оборудования нет, персонала нет, химии нет, денег на нормальные продукты тоже нет — вот и замкнулся порочный круг. Куда не иди: масло во фритюре по цвету и консистенции напоминает нефть, вытяжки чадят похлеще кадила, подошвы липнут к полу. Тараканы кругом, жир, грязь и чешуя.
И потому лично я до сих пор, — уж не знаю как Валентиныч, — пребываю в благоговейном трепете от того, что появились нормальные ресторации. Хотя… как сказать «появились»? Не от сырости же они завелись, верно? Мы их сами и открыли. Шли к этому, шли и, — вот! — пришли.
А это уже, получается, десятое моё заведение. Юбилейное, так сказать. И что характерно не сетевое, — концепция каждого ресторана была проработана в мельчайших подробностях, с выдумкой, знанием дела и душой.
Начинал я поварёнком и, понятное дело, поднялся не на зарплату. Первая авантюра была очень рисковой: бизнес-план, кредит под адовы проценты, жёсткое затягивание поясов и превозмогание в лучших традициях этого самого превозмогания. Однако прокатило. Зацепился, подтянулся, стал карабкаться выше и вот я здесь.
И, к слову, о юбилеях! У меня и у самого сегодня круглая дата — сорокет. Праздновать решил именно здесь. Заведению всего месяц с открытия, так что это для Валентиныча краш-тест будет. Совмещу приятное с полезным, и заодно посмотрю, как он здесь работу поставил.
— …практикантов вот на лето взяли, — шеф погасил свет и повёл меня дальше. — Двоих студентиков из местного кулинарного. Пока что они мне просто продукты таскают с места на место, но скоро начну лепить из них людей. С нуля. Мне оно так интересней.
— Это те, которых я наверху видел?
— Ага, — кивнул Валентинович. — Огр и Калитка.
Интересно.
Почему Огра прозвали Огром я могу понять. Дети нынче акселераты, и по пути вниз мне действительно попался на глаза стодвадцатикилограммовый кусок сутулой робости. Второй же парень выглядел вполне себе обычно.
Из интересного в нём были лишь очки с перемотанной пластырем дужкой и взгляд. Не могу сказать «тупой», скорее тоскливо-отсутствующий. Как будто бы он воспринимает эту жизнь как насилие над личностью и тупо её пережидает. Но Калитка?
— Почему именно Калитка? — спросил я.
— А хрен его знает, — пожал плечами Валентинович.
И тут: Дилинь-дилинь! — зазвонил телефон у него в кармане.
— Да, что там у вас? — спросил шеф, выслушал ответ, коротко выругался и сбросил вызов. — Опять пробки. Когда сверху кто-то лифт вызывает, почему-то вышибает половину кухни. Но вы не волнуйтесь, электрика на завтра уже вызвали.
С тем Валентиныч подошёл и раззявил дверцы лифта-подъёмника. Удостоверился, что платформа находится где-то внизу, засунул голову в шахту и крикнул:
— Эй!
Сверху что-то громыхнуло и ему ответили:
— Да, шеф!
— Крикни, когда заработает!
— Хорошо!
Валентиныч метнулся в другой конец коридора, открыл дверцу технического шкафа, переключил несколько тумблеров, и снова побежал к лифту.
— Ну что?!
— Ничего!
— А с-с-с-сука, — и шеф посеменил обратно.
— Сергей Валентинович, да не суетись ты так, — попросил я. — Сейчас помогу, — и сам заглянул в пустую шахту.
Сверху через открытые двери лифта бил дневной свет, да ещё под самым потолком кружилась пылюка. Была слышна негромкая музыка и хохот моих гостей. Народищу я сегодня собрал немало, а самое что удивительное — ради такого дела умудрился собрать в одном помещении обеих своих бывших жён.
Обычно чтобы начать расцарапывать друг другу лица им было достаточно лишь визуального контакта, а тут вдруг сподобились на перемирие.
Щёлк-щёлк.
— Ну что там?!
— Ну что там?! — передал я дальше.
— Ничего!
— Ничего! — и обратно.
Шеф зарычал и принялся хаотично тыркать тумблеры. Я перевёл взгляд на него, и почти тут же далёкий звукоряд праздника вспорол истеричный вопль:
— КАЛИТКА, НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!
Стоило поднять глаза, как я понял, что прямо на меня летит здоровенный безголовый палтус. На вид килограмм десять и вроде бы ничего в этом страшного, но… Замороженный, сука. Ледяной вот прямо насквозь. Увернуться от него у меня не было никакой возможности, рыбина была уже слишком близко, в считанных сантиметрах от лица.
Время загустело. Секунда стала равна году и, клянусь, я отчётливо услышал этот ни с чем несравнимый запах палтуса. Морской; свежий и солёный аж до одури. Что странно, так как он заморожен. А еще припомнил мгновенно ворчание моей первой жены, Катюхи. «Сорок лет мужчины не отмечают, Вася. Плохая примета.» Мда. Примета и впрямь не очень.
И ещё. Напоследок я успел заметить кое-что ещё. Тоскливо-отсутствующий взгляд из-под очков со сломанной дужкой. И всё-таки… почему же именно «Калитка»?
***
Кажется, выжил.
Да не, не кажется, точно выжил. Я мыслю, а следовательно существую.
Вот только странностей в этом самом существовании хватало прямо с порога. И каждую из них я внимательно обдумал ещё до того, как открыть глаза. Во-первых, вместо пиканья кардиограммы первым делом я услышал кряканье уток. Скажем прямо, для больницы это не совсем обычно.
Во-вторых, я не ощутил головную боль. Как-то уж так вышло, что по жизни черепно-мозговые травмы обходили меня стороны, — да я и сам не искал с ними встречи, — так что не имею понятия, как именно они должны ощущаться физически.
Но голова должна болеть! Должна, блин! Даже если черепушка выдержала и не треснула, то что-то там внутри обязано было сотрястись. Однако вместо этого, наибольший дискомфорт для меня сейчас почему-то представляли затёкшие руки и ноги. Может, палтус отправил меня в кому? Может, голова уже зажила, а я очнулся спустя двадцать лет?
Ладно, пора бы уже разобраться что к чему. Не без усилий, но я таки открыл глаза и сразу же опешил.
Точнее, удивился.
Если еще точнее — охренел!
Вместо больничной палаты, я находился в тесной и тёмной комнатушке с очень низким потолком. Прямо передо мной стоял прикрученный к полу столик, а сразу за ним круглое маленькое окошко. Иллюминатор. Тут же я почувствовал, что всю комнату слегонца покачивает на волнах.
Я в каюте. Я, блин, на воде! Плавучий госпиталь? Да хрен там, обстановка вокруг какая-то уж больно холостяцкая. Вон в углу стул-гардероб, на спинку которого набросана куча вещей. Вон стопка книжек. Вон фасовочный пакет с мыльно-рыльными принадлежностями: бритва, зубная щётка, дезодорант.
Но едем дальше! Внезапно, в правой моей руке оказалась крепко зажата фотография девушки. В рамочке-сердечке, всё как полагается. Кое-как согнув руку в занемевшем локте, я присмотрелся повнимательней: девушка на изображении была юна и сдобна в правильных местах. Черноволосая, светлоглазая и чуть щекастенькая, ну прямо прелесть.
А ещё я сразу же уловил в ней что-то такое, театральное. Но! В любом случае, вижу я её впервые. Отложив фотографию, я перевёл взгляд на свою левую руку, а там ещё интересней. Баночка снотворного. И последний паззл этой картинки — пустая бутылка водки на столике прямо передо мной. А ещё написанное от руки письмо, которое она придавливает.
Нездоровое что-то со мной происходит, явно нездоровое. Освободив руки, я взялся за письмо и принялся читать:
«Дорогая Александра! Я очень надеюсь, что люди, которые найдут предсмертную записку, уважительно отнесутся к моей последней просьбе и передадут письмо вам.
Александра!
Я любил вас! Пусть мы никогда не были знакомы, я вас боготворил! К сожалению, я простой повар и никудышный маг, так что не смогу предложить вам ровным счётом ничего. Не смогу обеспечить тот уровень жизни, к которому вы привыкли. Да чего уж там? Я даже не смогу привлечь вашего внимания, поскольку путь в мир аристократии для меня закрыт по факту рождения.
И от осознания того, что мы никогда не будем вместе я терзаюсь, Александра! Каждый день и каждый миг я чувствую боль моего разбитого сердца! И я так больше не могу!
Прощайте, Александра! Нет, не так… Прощай, Саша!
Ваш самый преданный фанат, Василий Каннеллони.
PS: в моей смерти прошу винить только меня».
Чушь какая-то.
Тем не менее я перечитал её ещё раз. Затем ещё. И ещё. И с каждым прочтением вопросов у меня становилось гораздо больше, чем ответов. Какой ещё, нахрен, «никудышный маг»? Какой, нахрен, «мир аристократии»? А самое главное! На кой-чёрт этой Саше-Александре, — я так понимаю, что это именно она изображена на фотографии, — вообще нужно знать про переживания господина Каннеллони, раз они не были знакомы? И да, Василий Каннеллони? Серьёзно?!
Вывод у меня пока что один: автор письма очень молод. Раз уж он так набивает цену боли разбитого сердца, у него в жизни до сих пор не случалось ни почечных колик, ни флюса. В противном случае он бы своё мнение резко поменял.
— Чушь, — вслух повторил я и не узнал собственный голос.
Бах! — будто тот самый замороженный палтус, шарахнул мне по голове катарсис. Катарсис он такой, его ни с чем не спутаешь. С самого начала; с самого моего пробуждения всё было столь очевидно, но столь невероятно, что я просто не мог это правильно воспринять.
Я в чужом теле. Я ощущаю себя иначе. Слышится, видится и даже дышится совсем по-другому. Взглянув на свои руки повнимательней, я аж с койки подскочил. Не мои это руки! Не мои! А ещё страшней от того, что руки эти столь читаемые и примечательные, что я не могу ошибаться — они принадлежат молодому повару!
Ожоги, шрамы, порезы — как старые, так и совсем свежие. И эта грёбанная каменная мозоль от ножа на первой фаланге указательного пальца. Судя по всему, парня до сих пор не подпустили к чему-то серьёзному, и он вынужден резать по пятнадцать часов в день. И этот парень теперь — я! Да какого хрена?! За что, блин?!
Сердце заколотилось как сумасшедшее, и я рефлекторно бросился на выход, к единственной двери из каюты. Вылетел в микроскопический коридор, в котором и двоим-то не развернуться. Наугад схватился за ручку, дёрнул её, открыл дверь и увидел зеркало, а в зеркале новый я…
Действительно молодой. И даже во многом похожий на меня прежнего. Такой же кареглазый блондин славянской наружности, что есть не шибко частый коктейль генов. Лицо мужественное, с претензией на Истинную Квадратность в будущем. Уши не торчат, нос не ломаный. А зубы? Зубы тоже в норме. Белые, не ушатанные и в полном комплекте. Мышечная масса тоже присутствует: без перебора, но и не дрыщ.
Есть, правда, один неприятный момент — прошлый владелец тела успел забить себе «рукава» татухами поварской тематики. Скрещенные ножи, черепа в колпаках и всё такое прочее. Выглядит оно, конечно, прикольно, но… Получается, что за меня всё решили! Вот ведь мелкий позер! Как бы я не любил профессию, в прошлой жизни я не решился на такое, хотя думал, конечно.
Так, ну допустим. Второй шанс и вторая молодость? Честно говоря, для меня это гораздо предпочтительней, чем смерть и небытие. Хотелось бы, конечно, чтобы хоть кто-нибудь объяснил мне хоть что-нибудь, но кажется, придётся всё это принять минуя торг и депрессию.
Вот ведь ч-ч-чёрт, а?! Грёбаный Калитка! Надеюсь, Валентиныч не додумается поставить ему практику после того, как этот идиот убил владельца ресторана!
Достаточно насмотревшись в зеркало, я сделал глубокий вдох, не менее глубокий выдох и вернулся в каюту. Не то, чтобы я дико фанател от книжек про попаданцев, но базу знаю. Есть вариант, что память вот-вот начнёт синхронизироваться, но для этого обязательно стоит покопаться в личных вещах человека, в которого я попал.
Итак, что у нас здесь? В горе одежды в основном валяются кителя и клетчатые поварские штаны, и новых выводов мне из этого не сделать. Зато есть книги. Книги — это интересно.
Первая сверху называлась «Основы Ментальной Магии» и её я сразу же отложил. У парня явно была беда с головой, раз он тратил свои кровные на сраную эзотерику. А вот вторая порадовала, и даже очень: «Управление Рестораном: 99 способов увеличить средний чек».
Вот это хорошо. Вот это уважаемо. Теория невозможна без практики, а практик без теории так и будет всю жизнь котлы мыть и креветки ваннами чистить.
Следующая книжка оказалась не книжкой, а тетрадочкой с надписью «Мой Бизнес-План». Ещё лучше! Стремился значит парень, и уже успел набросать чего-то интересного. Та-а-а-ак, посмотрим:
«1. Продать сосиску.
2. Внушить, что она вкусная.
3. ???
4. PROFIT
5. Повторить.»
Н-да.
Бах! Бах! Бах! — раздалось снаружи. Кто-то со всей дури барабанил кулаком по обшивке этого, если можно так выразиться, корабля? Или где я сейчас вообще нахожусь?
— Эй! — а вот и голос раздался. — Слышь?! Ты там заснул что ли?! Обед давно закончился! Мы есть хотим!
Ладно, посмотрим.
Мимо коридора я вышел в соседнюю каюту и оказался на кухне. Очень лаконичной кухне, я бы даже назвал её «крохотной». По правой стене стоял чумазый гриль и стол-холодильник, а по левой касса, раздача, два пивных драфта и окошко для обслуживания посетителей. Я как будто бы в фудтраке оказался. Только этот трак, по ходу дела, плавучий.
Ну что ж? Видал я и такое. Понтонный катер с оборудованной кухней вытаскивают на берег и прекрасно торгуют из окна. Или швартуют на набережной иииии-тоже торгуют из окна. Судя по легкой качке, сейчас второй вариант. И да! Об окне: в нём уже торчало недовольное бородатое лицо, а за ним простирался пляж.
Узкая полоска песка, вся сплошь в отдыхающих людях и цветастых полотенцах, а дальше резкий обрыв и лесочек. Лесочек, к слову, уж больно был похож на подмосковный: эдакое смешанное хвойно-лиственное буйство. Моё же плавсредство было пришвартовано к хлипкому деревянному причалу.
— Ну наконец-то! — сказало лицо.
Это был молодой парень в белой панаме. Молодой, но уже такой мохнатый — не иначе верфольф тормознул во время превращения и остался в пограничном состоянии. И пялился этот тип на меня так, будто я ему что-то задолжал. Глаза пучил, хмурился, и всячески корчил из себя сурового альфу.
Рядом с ним стояла молодая симпатичная девушка в солнцезащитных очках и голубом купальнике на завязочках.
— Сделай два!
— Чего «два»?! — на автомате резко переспросил я.
— Хот-дога два сделай!
Я хотел было ответить. Хотел сказать, мол, так и говори, козлина ты шерстяная, я же не умею читать мысли, но тут вдруг понял, что вообще-то умею.
Объяснить очень сложно. Глядя на парня, я почувствовал его мысли. Не «услышал», нет-нет-нет, и даже не «прочёл»! Это был не внутренний монолог, и не текст, чтобы их читать или слушать. Это были ВСЕ его мысли СРАЗУ.
Тысяча тысяч побуждений, суждений и знаний, которые оказались фрагментированы и оформлены в эдакие «строчки»? Мыслестрочки, во!
Какие-то мыслестрочки наслаивались друг на друга, а какие-то вообще не вязались друг с другом. Какие-то были проще для расшифровки, какие-то сложнее, какие-то плавали на поверхности, а какие-то были зарыты «глубже». Где находится это самое «глубже» и как вообще применить понятие глубины относительно метафизической вещи типа мысли, у которой нет объёма? А хрен его знает! Я сам, блин, в шоке!
— Ага, — коротко сказал я и пошёл делать два хот-дога.
За шоком от умения читать мысли, я как-то совсем позабыл шокироваться от того, что началось слияние рассудков — моего и некогда жившего в этом теле Васи Каннеллони. Я уже прекрасно знал где и что лежит на этой кухне. Знал, как пользоваться оборудованием, что в меню и чего конкретно от меня хотят.
Обжаривая сосиску, подогревая булочку и собирая всё это в фастфудное чудо-блюдо, я заворожено наблюдал за танцем мыслей волосатого паренька.
«Накормлю её сейчас, чтобы не вести в ресторан», — вот эта мыслестрочка сейчас главенствовала и плавала на самой поверхности. К ней чуть ли не корабельными канатами были привязаны две другие: «денег мало» и «очень хочется перепихнуться».
Переключив своё внимание на девушку в голубом купальнике, я смог пробиться и к ней в голову тоже. Картина здесь была похожая, но более шебутная и непонятная. Во всяком случае, разницу в мужском и женском мышлении я ощутил сразу же.
Понять о чём думает девушка я в конечном итоге так и не смог. То ли устал, то ли опыт не позволяет. А то ли потому, что она всю дорогу пела про себя какую-то хрень о том, что ей муж купил. Муж купил, мне муж купил. Ач-чорт, как бы не заразиться!
— Прошу, — я протянул парочке готовое хрючево. — Приятного аппетита, — а потом сразу же опустил рольставни на окошке.
Нахер-нахер. Я на сегодня закрыт. Слишком многое предстоит переварить, и лучше бы делать это наедине, ни на что не отвлекаясь.
— Эй! — раздался глухой крик по ту сторону. — А деньги?!
«Да пошли вы в жопу, ” — подумал я, всё так же внутренним взором сканируя их головы.
— Да пошли мы в жопу! — неожиданно, в один голос весело крикнула парочка и удалилась.
Оба-на! Интер-р-ресно.

Поделится в соц.сетях