Глава 1. Добро пожаловать в Академию[
Древесный Маг Орловского княжества. Академия магии
Мои главные цели всё яснее.
Я хочу стать сильнее и подняться по титулу выше.
Я хочу защитить всех, кто мне отныне дорог.
Я хочу освоить светлую магию и расширить свой кругозор по артефактам и рунам.
Я хочу раскачать свой резерв!
Я хочу понять, почему Морозова ко мне так расположена, и что ей от меня нужно.
Я хочу быть к Могуте ближе и вычислить своего злейшего врага как можно скорее.
Чтобы он не наворотил ещё больше бед.
Утром я должен отправиться в Академию на зачисление и желательно с непомятой рожей. А сна ни в одном глазу. Представительный вид для меня очень важен, потому что ожидаю встретить Ясмину. Но волнение в целом даже не из–за неё.
Новая обстановка, новые люди. Одно дело, когда выправляю свой имидж, будучи в деревне дураком. А другое, когда у меня есть имя и положение. Маленькое, но своё. И даже авторитет, который собираюсь только больше укреплять.
Не могу уснуть, как перед своим первым чемпионским боем.
После часа ночи кто–то деликатно стучится в дверь.
– Не спишь? – Засовывается Леночка в тонкой сорочке, под которой грудь свободно болтается, а соски торчат. Ну бесстыжая, всё никак не могу заставить её носить лифчик или нечто подобное.
– С чего ты взяла? – Ответил с кровати, закутываясь плотнее и стараясь не глазеть на неё.
– Баш сказал, – призналась сестрица.
– Интересно как?
– Постучал по дереву, у нас свои сигналы имеются, – хвалится Леночка и нагло идёт к кровати.
– Не постучал, а настучал по дереву, – бурчу, критикуя домового, который где–то за стенкой явно уши греет.
Чувствую, как подружка прикладывается со свободной стороны кровати, проминая перину, и добавляю уже строго:
– Лена, мы это уже обсуждали. Найти себе жениха.
– Да знаю, знаю, не люба тебе, – вздыхает, но придвигается только вплотную.
– Правда, ты очень привлекательная и желанная, но лишние хлопоты в виде беременности, а потом ещё и прицепа в виде малыша тебе уж точно не нужны.
– Ну как дед старый, – посмеивается Леночка, у которой, похоже, иммунитет выработался на мои отказы.
Начинает гладить меня по волосам, шикает.
– Что ты делаешь? – Даже оборачиваюсь.
Смотрит с такой любовью, что сразу уродом себя чувствую.
– Я просто спою тебе колыбельную своей матушки, чтоб уснул, – выпалила сестрица. – Доверься мне, барин. Не артачься.
Отвернулся назад. Что за хрень придумала?
– Ну я же не дитё малое, – шепчу, заворачиваясь ещё плотнее, чтоб не завела меня плутовка.
– Иногда нет, иногда да, – отвечает, ну прям как мамка.
Прогонять не стал, завтра уеду, так расставаться, хоть и на время, нельзя. Решил просто не реагировать, сама уйдёт.
Стала гладить нежно по волосам и запела тихонько. Надо признать, у Леночки хороший голосок, такой сладкий и убаюкивающий. Вырубился я минуты через две!
Утром Баш разбудил, как просил его с рассвета. Леночки уже нет в кроватке. Мило с её стороны, аж на сердце теперь тоска. Оказывается с жизненным опытом здесь девицы, которым есть чему меня поучить.
На завтраке всё как обычно, собираемся самыми приближёнными. Пересвет с Гайянэ задумчиво в тарелки смотрят, Руслан на всех поглядывает щенячьим взглядом. А Дарья с меня глазищ не сводит, будто что–то сказать собирается, но не при посторонних. Один только Ефим улыбается счастливо.
– Ну чего вы как на поминках? – Критикует хозяйственник, блины за обе щёки уплетая. – А медок хорош у Петрухи, надо ещё разменять.
Леночка с Инкой всё хлопочут, хотя уже бы самим присесть, да покушать.
Собираюсь на выезд. Перед смертью не надышишься! Напялил самый лучший кафтан, шубу свою фирменную, причесался, накрахмалился, парфюмом побрызгался, что из Звягинок мне привезла Инка, которая туда повадилась в последнее время. Одну не пускаю, с охраной ездит. А мужикам только за радость прогуляться.
Хотел тихо свалить на своей лошади. Да и думал, что так надо. А за воротами экипаж академический стоит с двумя лошадками чёрными! Ничего себе честь. Как тогда за Олегом приезжали, теперь за мной.
Попрощался со своими в доме, а они один хрен за мной увязались.
Часовые в тулупах с носами красными козыряют, ворота отворяя. Ночью минус пятнадцать было, а сейчас примерно минус семь по Цельсию.
Выходит мне навстречу невысокий, седой и кудрявый дедок в серо–серебристой мантии с палочкой, искрящейся синим у основания. Одет явно не по–зимнему. Вид надменный, полный превосходства.
– Позвольте представиться, ваше благородие, – говорит, тем не менее, учтиво. – Помощник регистратора академии мастер второго ранга Елисей, по поручению госпожи Морозовой прибыл сопроводить. Вижу, вещей при вас немного.
– Доброе утро, мастер, – не растерялся я. – Ну так, на первое время хватит.
– Ну, ну, – хмыкнул тот, поглядывая на сумочку наперевес, и добавил строго: – лук не понадобится.
– Хорошо, хорошо, – согласился, передавая его дружиннику вместе с колчаном. – Неловко как–то вас задействовать, мне уж лошадь запрягли.
– В целях безопасности положено ехать так, – ответил Елисей важным тоном и кивнул на экипаж. – Прошу.
– Думаете, нападут по дороге? – Интересуюсь деловито. – Давайте я дружину соберу человек в сто?
Мастер лишь ухмыляется на мои понты.
До кареты пары шагов не дошёл. Народ сюда спешит! Крестьян пятьдесят.
– Барин уезжает! – Причитают бабули. – И на кого теперь нас оставляет!
– Худо без барина! Пропадём…
Окружили карету, как при забастовке. Столько лиц! Все в рот смотрят.
– Тут полчаса езды от силы, чего распереживались? – Возмущаюсь я.
– Олег вон, так домой и не воротился, – возмущаются. – Забыл дорогу до избы своей!
– По режиму Академии только с воскресенья разрешено покидать территорию заведения до первого утреннего занятия понедельника, – констатирует Елисей.
– Подождите, а в обычные дни после занятий? – Опешил я.
– Нет, в целях безопасности, – бросает мастер и кивает на карету. – Мы опаздываем.
Серьёзно?! Я в военное училище ухожу что ли?! Так! Надо с Морозовой это обсудить. У меня дел невпроворот.
– Барин, на кого ты нас оставляешь! – Снова воют.
– Вон, Дарья, Пересвет и Руслан, – киваю на товарищей за спиной. – Любую нечисть в клочки порвут.
– Порвём, – соглашается Пересвет и орёт мощно: – всё, расходитесь! Нечего барину на жалость давить! Без вас тошно!
Обнял на прощанье своих по второму кругу. Люд простой полез, бабули в щёки целуют, деды за плечи хватают и удачи желают. Девок толпа целая платочками замахала с глазами, поблёскивающими от слёз.
Меня так на войну не провожали, как в эту Академию.
Залез в экипаж, где уже дедуля Елисей кипит от злости, но ещё держится. Тронулись нервно, и понеслась карета в новую жизнь.
Пока едем, молчим оба. Я через окно смотрю и чувствую, что мастер меня изучает украдкой. Учуял «Змеевик»? Или мой сканер с дыркоделом? Нельзя исключать, что и этот сотрудник Академии заодно с Могутой.
Добрались быстро, кучер лошадей погнал так, что метель по дороге подняли. У отворяющихся ворот сердце забилось бешено. К главному корпусу, походящему на дворец белокаменный, подъехали по прямой, миновав метров сто по свободной территории. После своих изб, академические строения кажутся сущей фантастикой, которую построить могут разве что с помощью магии. Ещё бы! Откуда у местных технологии возводить здания под двадцать–тридцать метров в высоту, да ещё так искусно.
Подъезжая, в окошко подивился и на территорию, которая хорошо расчищена от снега, будто спецтехника поработала. Обратил внимание, как по прямоугольным дорожкам стройными рядами ученики в шубах да шапках пушистых шуруют на занятия. Видимо, даже зимой на полигонах отрабатывают свою магию. Ну а где ж ещё? Не в здании же пожары разводить да потопы.
Елисей выскочил из экипажа первым и двинулся спешно, меня не дожидаясь. Скрипя по мелкому снегу, поспешил за ним. Взлетел по широким мраморным ступеням, поравнявшись. Дальше крыльцо огромное с колоннами и арка. Двойные двери дед толкнул неловко. Предбанник широкий, новая дверь. И вот он первый зал Академии.
Аж лёгкая хоровая музыка в ушах заиграла от впечатлений. И дух под сердцем завыл. Благо, хоть не нейтрализовали симбионтов, уже хорошо.
Холл огромный, как два–три школьных спортзала, потолок высоко, что в цирке. Своды арочные, лестницы в три стороны мощные, по кругу вверх идут и с перил мраморных весь зал видно. По стенам картины крупные с пейзажами и мужиками строгими в камзолах дорогущих, статуи лесных хищников барельефом вытягиваются на разных уровнях по углам и стенным граням. Люстра гигантская свисает по центру и светится, как целая Галактика, и нихрена не свечи там. А какие–то кристаллы с холодным светом. Помимо этого и встроенные всюду бра гармонично вписываются. На полу плитка крупная из лунного камня, идеальна отполирована, даже стыков не видно, если не присматриваться.
На первом пролёте центральной лестницы постамент, а на нём огромный валун стоит, срезанный ровно, где крепится доска золотая с множеством надписей тиснением. Присмотрелся, хера се толстенная она. Это ж сколько золота тут вбухано? Полтонны?? Или позолотой просто так ловко сделали? Под доской трибуна небольшая в нашу сторону обращена, и книга на цепи мощная лежит.
Мантии мелькают в проёмах и у перил вверху, но в сам зал адепты не суются.
Дав мне пару минут осмотреться и успокоиться, Елисей подал голос, вероятно, завидев мой интерес к массивной доске на постаменте.
– Золотой Монолит отличников, – прокомментировал мастер участливо и дальше с горделивым восторгом. – Устанавливали сие чудо несколько веков назад великие основатели Академии, была задействована дюжина лошадей с лучшими на то время каменотёсами и ремесленниками блочного дела. Монолит из чистейшего золота высшей пробы приспосабливали десять дней и десять ночей. Поговаривают, выплавили его из сокровищницы поверженных Волжских волхвов – самых ярых противников магии нашей. Ныне на Него заносят имена лучших учеников по итогу третьего курса. Все отличившиеся адепты последних двадцати лет. Места ещё хватает, и тебе найдётся, если будешь стараться.
– Ага, – ответил, закрывая пачку. – Хорошая глыба, ценная. Жаль, что без охраны.
– Его не утащить, всех он поначалу дразнит, – посмеивается Елисей.
Двинули на центральную лестницу, которая выше в две разошлась. Как раз от золотой таблички. Хотел успеть прочесть хоть какие–то имена, но мастер заворчал, пришлось поспешить.
Вроде старый на вид, а еле поспеваю за ним по ступеням. На картины озираюсь, как дурак, на зверушек мраморных глазею.
Второй этаж здесь на уровне стандартного четвёртого–пятого, если навскидку.
– На первом этаже учебные аудитории, столовая, малые залы, – рассказывает Елисей по дороге. – На втором – классы всех умений, рабочие кабинеты профессоров. Обращаю внимание, что переходы в другие корпуса имеются на обоих этажах, но адептам следует переходить по первому.
– А что за корпуса? – Подхватываю. Всё ж интересно!
– Библиотека, причём самая большая в Империи, да с архивом древних свитков в придачу, мужское и женское общежития, лекарная, оранжерея–парк, парники с редкими травами, зал практики, тренировочный корпус, арена, бестиарий, бассейн.
– Бассейн? – Опешил я.
– Да, как же без бассейна? – Хмыкнул мастер, поглядывая на меня недовольно. – Что, не умеете плавать, ваше благородие? Паладин должен.
Ничего не ответив, дальше озираюсь. Как же здесь ярко и светло! Как в музее или картинной галерее.
На третий этаж поднялись, где у них вся администрация. Высоко сидят, надо признать. Это мы ещё в центральную башню не поднялись, о которой Елисей тоже обмолвился, мол, там ректор обитает. А в пяти других башнях поменьше – главы факультетов. Сапфира, рубина, изумруда, алмаза и паладинов.
Когда зашли в коридор, из центрального зала забило звонко, как при тревоге на кораблях. Позади началось оживление и массовый гам.
– Так объявляется перерыв между занятиями, – пояснил Елисей. – Во время него ученикам запрещено подниматься на третий этаж без особого вызова.
– Ясно…
Прошли по коридору, уходящему гранями на закругление. С одной стороны мощные окна с подоконниками с видом на озеро, а с другой – кабинеты, закрытые наглухо массивными дверьми из цельного дерева. Между ними полуколонны через каждые пять–семь метров, вырастающие из стен, где обосновались ярко светящие бра.
Елисей завёл меня в один из таких кабинетов, миновав восемь дверей. Успел прочесть на золотой табличке тиснением «Приказ регистраций».
Передал меня в руки холёному усатому мужичку лет сорока с причёской горшком и взглядом выпученным. Да ретировался, пожелав успехов в учёбе.
Присел я скромно на стульчике перед массивным столом, куда указали. Мужичок в камзоле расписном, в каком на бал прийти не стыдно, минут десять перебирает бумажонки и что–то вычитывает, с видом, будто меня здесь и нет. И только после поднимает на меня глаза, когда я уже пересчитал все бра в его кабинете и рассмотрел все картины.
А ещё думы передумал, может, этот дрыщь и есть Могута?
– Я Главный регистратор Академии мастер третьего ранга граф Мещерский Альберт Иванович, – представляется он, наконец.
– Барон Ярослав… – начал я в ответ.
– Знаю, полно, – перебил граф нетерпеливо и дальше с гнусавинкой в голосе продолжил: – случай ваш… частный, по протекции госпожи Морозовой, вы зачислены на второй семестр первого курса, на факультет Паладинов по специализации ловцов и истребителей. Хм, весьма… смелый шаг со стороны Морозовой. Придётся наверстывать, юноша. Вы готовы? В ином случае, вы подведёте графиню, которая за вас хлопотала перед ректором так воодушевлённо, несмотря на инцидент.
– Какой инцидент? – Насторожился.
– Мы же умудрились повести себя неподобающе перед его сыном. Знаете ли, Максимилиан – очень перспективный маг. Лицо Академии, лучший представитель наших достижений в области Рубина, зарекомендовавший себя в самом Кремле. Он и его команда уже не раз завоёвывали первые награды на ежегодных играх среди Трёх академий Империи. И вообще, я рекомендую в ближайшее время найти возможность и принести свои извинения перед ним и двумя другими юношами, которых вы умудрились неловко оскорбить.
Закончил, смотрит с таким презрением, что хочется вмазать. А петухи, значит, наябедничали.
– Альберт Иванович? – Возмутился я. – Простите мне мою дерзость. Вы меня сейчас отчитываете?
– А вы что? К такому не готовы? – Возмутился придурок. – Извольте терпеть воспитание, раз мечтаете обучаться. Академия – это лучший шанс для любого из низов подняться до вершин. Особенно с этого вашего… Малорыжково несчастного, где собрался весь сброд.
– Какой сброд, простите? – Хмурюсь и думаю… головой об стол или с ноги в челюсть?
– Да всякий, не придирайтесь к словам. Меня предупредили о вашем нраве. Здесь такое не проходит, – чешет Альберт дальше, как будто ему сейчас ничего не угрожает. – Хочу напомнить, а если не знали, то указать, что все расходы на обучение Морозова взяла на себя, и уже внесла в казну Академии безвозвратно двадцать три золотых рубля за семестр. А так как вы уже в чёрном списке Приказа по проступкам, он же Приказ наказаний, любая ваша выходка – это сразу отчисление.
Как же он бесит!
Хотел сказать, что по большому счёту делаю одолжение самой Морозовой, что соглашаюсь на обучение, ведь я потом ещё и послужить ей буду должен ловцом или кем–то вроде. Но теперь мне нельзя вылетать отсюда. Чернава хочет, чтоб я украл у Морозовой нечто важное. Даже если буду просто тянуть время – это лучше, чем сразу обрублю все перспективы, вылетев отсюда. А потом меня размотают, как Тёмного.
– Понял вас, Альберт Иванович, – выдавил я вместе с улыбкой.
– Вот и славно, что мы разобрались. А теперь подождите за дверью, за вами придут.
Вышел взвинченный. Ещё недавно меня деревня встречала «хлеб–соль», как мать его царя, а до этого я дрался за Родину с половцами, копаясь в таком месиве, что этим нежным петухам и не снилось в страшном сне. А теперь я ученик «из низов», которого отчитывают, и мне ещё впитывать всё это надо, молча.
Может, меня специально провоцируют? Видимо, так.
Жду больше часа, пережив новый звонок на перемену и следом на урок. За это время мимо меня пронеслось человек пятнадцать. В основном профессора, судя по написанному на лицах опыту. Несколько учеников наблюдал, которые в кабинеты заходили. Одна симпатичная светленькая девчонка со слезами пронеслась и ворвалась в кабинет через две двери от кабинета Мещерского, где и застряла. Все какие–то озадаченные и себе на уме, а я, будто пустое место. Никто не поздоровался даже и не поинтересовался, почему на подоконнике сижу, ножками болтая.
Последний сгорбленный тип лет пятидесяти в бордовой мантии, вошедший в кабинет Мещерского, оказался тем самым, кто за мной пришёл. Обратно вышел мужчина с видом, что ему вообще на всё наплевать, уже обратив на меня внимание.
– Адепт Суслов, прошу за мной, – произнёс без выражения в голосе.
Спустились до второго этажа, как раз начались занятия и меня вновь избавили от лицезрения адептов. По широкому коридору мимо классов, мы дошли до перехода и двинули в другой корпус.
Он оказался уже не таким представительным и светлым. Но зато много направлений, куда можно пойти, не выходя на улицу. В зале, на главном перекрёстке даже фонтан бьёт из мраморной лягушки в позолоте. И скамейки имеются по кругу между крупными вазами с кустарником, смахивающим на шиповник. Всё чисто, ни фантика от конфеты, ни бычка от сигареты.
Сопровождающий довёл до корпуса с мужским общежитием. Здесь уже обычные этажи, доступ к котором перекрывает контрольно–пропускной пункт с матёрой тёткой по имени Ванда. Та в меня вцепилась и чуть не пришибла ручищей своей мощной, пока проводник спешно не сунул ей в морду, напоминающую задницу, некое предписание по мне.
– В десять вечера, как штык здесь, веду списки, доношу без промедлений, – отчеканила тётка недовольно, обращаясь ко мне. – Тебе понятно, адепт?
– В смысле? Не понял.
– Ночуешь в общежитии, что непонятного? – Ответила с повышенным тоном. – А теперь иди в шестую комнату, там Фёдор, вот талон. Выдаст бельё, мантию и покажет комнату.
Иду дальше один уже по узенькому коридору, где двери с обеих сторон через каждые три метра, как эконом–номера гостиницы.
Дошёл до кладовщика, у которого руки трясутся. Выдал он мне ключи, бельё пастельное в горошек и болотного цвета мантию по размеру, похоже, уже ношеную. В придачу серую спортивную одежду в обтяжку и две пары трусов.
– Умывальник с нужником в конце крыла, – добавил вдогонку. Похоже, он общий.
Комнату с номером сто девяносто семь на втором стандартном этаже я нашёл быстро, отворил дверь со встроенным замком. Мдя…
Судя по всему, эта часть общаги для самых бедных. Думаю, сынок ректора вряд ли живёт в такой коморке, какую мне предоставили. Уверен, на других этажах есть и вип–номера. А у меня узкая кровать, столик, стул, тумба, поломанные крючки на стене для одежды и окошко с видом на лес с третьего этажа. Как в изоляторе, по–другому и не скажешь.
Бросил всё на кровать, сумку отложил. Сижу, как дурак. Сбылась мечта идиота. Домой сгонять – теперь только раз в неделю. На ночь в будни не свалить. С этой Вандой каши не сваришь.
Морозова явилась в мою коморку, чего никак не ожидал. Особенно с их отношением ко мне.
Милфа в камзоле голубом и кожаных штанишках, эротично обтягивающих рельефные ноги, кудри золотые сыплются по груди и плечам, глаза сочные горят.
– Моё почтение, ваше сиятельство, – поднялся, приветствуя.
– И тебе здравия, Ярослав. Рада, что вернулся целым с похода.
– Вашими молитвами.
– Да я… переживала. Вижу, добрался сюда без эксцессов, славно. Очень славно, – произнесла растерянно и протянула три рулона. – Здесь расписание, имена профессоров и основные правила Академии для адептов, решила вручить лично.
Вид такой, будто очень торопится. Но так неоднозначно смотрит. Принимаю бумажки с улыбкой.
– Надеюсь, грамоте обучен? – Уточнила даже без иронии.
– Конечно, знаю три языка, русский, русский матерный и английский, – выпалил.
Морозова шутку не оценила, призадумалась, облокотившись попой на тумбу, и поинтересовалась вскоре:
– Как тебе Альберт?
– Ещё бы немного и он собирал бы зубы среди своих бумажек, – признался в сердцах и присел обратно на кровать, ибо с такой площадью мы стоим слишком близко друг к другу. И всё это как–то неловко.
– Он мастер Изумруда, – ответила графиня с укором.
– Тогда бы его зубы улетели подальше, – усмехнулся.
– Как же ты мне нравишься, – призналась вдруг Морозова, растягивая улыбку в ответ.
– Подождите, как мне стукнет восемнадцать, сыграем свадьбу, – не упустил шанса пофлиртовать.
– Такой юный, а шутки, как у опытного кабеля, – укорила вдруг строго. – От отца нахватался?
– Я его не помню.
– Ой, прости, – замялась, усаживаясь рядом. – Я запамятовала о твоей трагедии. Но если ты не пошутил, то знай, у меня есть муж.
– Я убью его на дуэли, сударыня.
– Ярослав.
– А?
– Ну хватит паясничать.
Мля, графиня точно ко мне не равнодушна.
– Благодарю за протекцию, – произнёс официозно, отметая нашу идиллию. – Вы заплатили за мою учёбу золотом. Не нужно было этого делать. У меня есть средства, я вам верну. И за будущие семестры сам расплачиваться буду.
– Это формальности, – парировала графиня. – Если ты действительно способен, насколько думаю, всё заслугами окупится. Перед Академией и перед всей Империей.
– Как грандиозно звучит, – прокомментировал.
– О, да. К слову о грандиозности. Хочу предостеречь тебя от опрометчивых выпадов.
– Я не буду извиняться перед Максимилианом и его петухами, – констатирую.
– Речь не о них, – вздохнула графиня. – Хотя хорошо, что напомнил. Обещай, что не тронешь их, как бы они тебя не провоцировали. Я поручилась за тебя. Ярослав?
– Хорошо, – выдавил.
– А теперь о главном, – продолжила с тревогой. – Нам выпала честь принимать монаршею особу сложного нрава. Любимая племянница императора княжна Златослава три месяца назад изъявила желание учиться у нас на Рубине и теперь все профессора воют. Избалованная и властная, она точно приметит такого упёртого, как ты. Если не сразу, то со временем. Я тебя прошу, не как покровитель, а как друг, будь с ней ласков и вежлив, выполняй все капризы. Не подводи меня.
Как друг. Ух ты…
– Она хоть симпатичная? – Спрашиваю, провоцируя милфу.
– И думать забудь, – говорит строго, не оценив мой косвенный флирт. – К ней прикреплены два сильнейших мастера девятого ранга с Кремля, у них полномочия от императора вершить суд на месте, если посчитают, что её чести грозит опасность.
Ого, насколько знаю, даже грозная Чернава имеет седьмой ранг. А Морозова вроде как шестой.
– Да больно она мне нужна, – хмыкаю.
– Вот почему я здесь, – говорит графиня удручённо. – Ярослав, ты должен сдерживать свой взрывной нрав. Со своей стороны я позабочусь, чтобы ты выплёскивал всё на боевой практике паладинов. Глава факультета мой хороший друг. Поэтому не подведи и его.
– Хорошо, госпожа.
– В неформальной обстановке можно просто – Галина.
– Хорошо, Галина.
– Но на людях, я буду к тебе строга, – добавила женщина, поднимаясь. – И ошибок не спущу, знай, в наказаниях я сурова.
Смотрю на неё, и желание рвётся изнутри. Что делать с привлекательной женщиной в комнате общаги, которая пришла сама? Млять, поболтать о всякой хрени и разойтись.
– Сходи в столовую, я внесла тебя в список, – произнесла Морозова, развеивая страсть между нами. – Сегодня ты освобождён от занятий. Но завтра прибываешь к восьми в третью аудиторию на общее занятие, где профессор представит тебя на всём курсе. Он уже осведомлён.
– Весь курс на общем занятии? – Встрепенулся я.
– Да, по некоторым предметам занятия идут общие, группы объединяются. Чаще в аудиториях, реже на полигонах, где у нас практика.
То есть завтра меня увидит Ясмина!
– Что за улыбка, юноша? – Заметила графиня, насторожившись. – Племянница императора будет присутствовать в аудитории, постарайся не выпячиваться.
– Хорошо, Галина. Да… а почему меня не представят сперва в моей группе, это вроде логично?
– Так вышло, что второй семестр уже начался, – заговорила графиня, вздыхая. – Три дня, как. И ждать занятий в классе, чтобы тебя представить позже я не приемлю. Это будет поводом для наших противников зацепиться за нарушение расписания. Коль приказ состоялся на дату и время, позже явиться уже нельзя. К сожалению, должна признать, что ректор до последнего брыкался и тянул с решением. Мне пришлось задействовать связи.
Замолчала, задумалась.
– В общем, всё через одно место, – прокомментировал я.
– И не говори. Всё, мне пора, – откланялась, оставляя меня одного.
Упал на кровать с руками за голову. Захотелось закричать в голос от радости. Племянница императора? Да чёрт с ней. Я увижу мою крошку, по которой соскучился до чёртиков.

Поделится в соц.сетях