Глава 1
Император и Самодержец Всероссийский Николай Александрович Романов категорически не понимал, что сейчас творится на востоке его империи. И ведь он всего лишь хотел укрепить личную власть, которую после смерти отца все только и норовили растащить по кусочкам, но… Каким-то образом еще недавно дикая Япония сумела силой распахнуть дверь в клуб великих держав, а никто в Европе словно не желал видеть опасности, притаившейся в этих раскосых и жадных очах.
– Аликс… – он остановился и посмотрел на жену в поисках поддержки. Для всех Александра Федоровна, для него – Алиса, Аликс, его опора.
– Да, Ники?
– Почему?.. Я уже несколько месяцев переписываюсь с Вильгельмом, чтобы тот пообещал мне мир на время войны с Японией, но… Он просто тянет время. Как будто это не Германии меньше всех в Европе нужно усиление Англии! Или Комб… Сколько заседаний совета министров Франции он провел безо всякой пользы? И только наша победа под Ляояном разворошила это болото. А ведь опять же, разве им это тоже не нужно?.. Пусть Франция и начала сближение с Англией, но Соединенные Штаты, которые со всем энтузиазмом юности готовы сожрать их азиатские владения, никуда не делись. Я столько писал, что нужно пользоваться моментом, пока все в Вашингтоне заняты ноябрьскими выборами. Но нет, Комб не верит, что республиканец Рузвельт сможет избраться на полный срок… А как бы после этих просчетов ему самому не потерять своего места!
Аликс горячо поддержала Николая в его непонимании и несправедливости ситуации. Почему ради возможности подставить Россию все словно готовы наплевать и на свои национальные интересы?! А тем временем к ним заглянул Михаил, младший брат Николая, которого государь буквально месяц назад назначил регентом своего наследника на случай возможной кончины. Нет, сам Николай и не думал отправляться на тот свет, но Михаилу он полностью доверял, а идею с регентством воплощал и вовсе просто следуя примеру отца.
– Ваше величество, – последним на встречу малого круга заглянул министр финансов Коковцов, и Аликс, понимая, что теперь мужу нужно остаться в мужской компании, ушла в свои покои.
– Рассказывайте, – Николай кивнул Владимиру Николаевичу, и тот сразу же вытащил подготовленную заранее бумагу.
– Я не буду касаться военной стороны дела, только финансов, – сразу заметил министр, дождался кивка и продолжил. – Итак, для начала новости об успехе под Ляояном помогли стабилизировать курс рубля и вернуть его к показателям начала лета. Япония отреагировала на это падением йены, но новые кредиты от американских евреев вроде Якоба Шиффа позволили им удержаться на плаву. Более того, они сейчас увеличивают закупки снарядов и припасов под армию примерно в 200 тысяч человек.
– Оставим Японию, – Николай покачал головой. – Давайте сначала разберемся с нами. Что вы думаете о миссии, с которой на восток отправились Витте и Плеве?
– И ваш дядя, – напомнил Коковцов.
– Сергей Александрович просто присматривает, чтобы никто не наломал дров, ничего более, – отмахнулся Николай, – а вот эти двое вызывают у меня опасения.
Коковцов хотел было возразить государю, но сдержался.
– Про Плеве не скажу, министерство внутренних дел живет своей жизнью, а вот Витте…
– Да, что вы скажете про бывшего министра финансов? – подбодрил Коковцова Михаил, который до этого предпочитал лишь молча слушать. – Говорят, он все еще делает вид, будто финансы империи в его руках, но… После него это пост уже занимал Плеске, теперь вы. К чему ему эти игры?
– К чему – понятно, – вздохнул Владимир Николаевич. – Его нынешний пост председателя Комитета министров звучит красиво, но не дает ему совершенно никакой власти. А Сергей Юльевич привык к ней. Я бы не удивился, если он и отправился на восток, потому как там его имя еще не слуху, и он вполне может показать себя. Снова проложить себе путь наверх, как он уже делал это однажды.
– Не стоит опасаться этого, – покачал головой Николай. – Скажу честно, уход Витте был скорее не моей, а его инициативой. Нет чтобы пойти на разумные уступки, но он словно специально уперся…
– А это звучит еще менее приятно, – неожиданно ответил Коковцов. – Если кто-то сбегает с официальных постов в преддверии большой войны…
– Никто не ждал, что нас ждет именно большая война, – возразил Михаил.
– Те, кто вооружал Японию, рассчитывали именно на такой размах, – отмахнулся Коковцев. – А у Витте с нашими иностранными друзьями очень тесные отношения, так что я не удивился бы, если бы он специально решил уйти в тень, чтобы его имя не было связано с какими-то провалами.
– Провал на войне? – спросил Михаил.
– Учитывая, что за ним по пятам отправился Плеве – возможно, не только там, – Коковцов находил в сложившейся ситуации все больше и больше странностей.
– Долгоруковы, Шуваловы и Нарышкины вроде как тоже не очень довольны Витте, – добавил Михаил. – Ходят слухи, что тот мог найти себе новых покровителей.
– За границей? – нахмурился Николай.
– Вполне, – согласился Михаил. – Учитывая его интерес к финансам, договориться напрямую с французами или американцами ему было бы совсем несложно.
– Не думаю, – довольно резко возразил Коковцов.
– И почему же? – в голосе Михаила мелькнула усмешка. – Все-таки лично я считаю, что Сергей Юльевич любит Россию, поэтому никогда не связался бы с Германией или Англией, то есть теми, кто уже скоро может стать нашим врагом.
Николай про себя вздохнул. Ну как можно жить в этой стране без крепкой руки, когда единственный вопрос, который возникает при обсуждении верности одного из высших сановников империи, это даже не «продался ли он», а «кому»? Если так пойдет, то ведь и до уровня Порты можно будет очень быстро скатиться… Нет, не зря он начал прибирать к своим рукам восток империи, собирая там верных именно ему людей.
– В этом-то и дело, – тем временем Коковцов начал отвечать Михаилу, – вы смотрите на мир как на противостояние территорий, мы же с Сергеем Юльевичем больше обращаем внимание на противостояние капиталов. И тут все выглядит немного по-другому. Например, если смотреть на глобус, то у нас почти нет противоречий с Францией, зато полно их с Германией. Если же отставить в сторону этот устаревший подход, то ситуация получится другой. Есть страны вроде нас или Германии, которые верят в реальные товары и хотят что-то создавать. Когда-то такой была Англия, но сейчас она, Франция и частично Соединенные Штаты превратились в экономики нового типа, где деньги – это не средство оплаты, а просто еще один товар, который можно и нужно продавать.
– То есть в этом разрезе мы с ними, считай, экзистенциальные враги, – задумался Михаил.
Николай предпочел ничего не говорить. Еще недавно он планировал рассказать о последнем отчете Плеве: тот нашел в Ляояне зверски убитую группу иностранцев, руководил которыми один старый знакомый Вячеслава Константиновича. Знакомый по Берлину. И вот теперь Николаю нужно было решать: стоит ли раскручивать маховик скандала или же, с учетом откровений Коковцова, лучше немного подождать. Например, чтобы лично поговорить с Вильгельмом… И теперь-то тот не откажется от сделки!
– Кстати, Владимир Николаевич, – Михаил продолжил расспрашивать Коковцова. – А что вы думаете про восходящую звезду генерала Макарова? Сначала он вроде бы неплохо себя проявил, вытащил тех пленников из Кореи, но потом… Самостоятельный рейд к Квантуну, когда он мог оказать помощь Порт-Артуру, но сбежал назад, лишь вымотав своих солдат. Или та непонятная ситуация под Ляояном. Да, он отбросил японцев, но опять же изначально они прорвались именно по границе его позиций. А те странные маневры на землях Китая? Повезло, что западные державы быстро забыли про эту оплошность, не став втаптывать нас в грязь, но… Это только из-за репутации Ники на мировой арене!
– Прошу прощения, – Коковцов снова вздохнул. – Лично я слышал все эти новости немного по-другому. Рывок к Квантуну смешал сроки наступления японцев по всем направлениям и увеличил объемы внутреннего займа почти на 12 процентов. Так же не буду касаться военной составляющей под Ляояном, но после него Макаров переформировал и снарядил 2-й Сибирский почти полностью за свой счет. Плюс его заказы на Путиловском, под которые они привлекли крупный французский займ и начали расширяться. Если честно, я давно такого не видел, чтобы военное министерство еще не провело конкурс, а заводчики уже начали что-то делать. А тут шевелятся, причем не только наши – а значит, смог Макаров их чем-то зацепить, смог.
– Вот только армия – это не про зарабатывание денег, – Михаил поджал губы. – Дядя тоже жалеет этого Макарова. Ругает, но не хочет ничего предпринимать, давая ему возможность проявить себя, а тот… Опять, как под Квантуном, только гоняет солдат туда-сюда, и никакой пользы.
– Насчет пользы я бы поспорил, – Коковцов опять отвел взгляд, но все же высказался. – Если бы вся армия работала как корпус Макарова, то мы бы могли не тратить на нее деньги, а чуть ли не зарабатывать… А мы же помним слова господина Бонапарта о том, что нужно для войны.
– Опять вы про деньги, деньги и еще раз деньги, – Михаил махнул рукой, но, заметив недовольный взгляд брата, не стал продолжать.
Николай тоже молчал. В чем-то он был согласен с Михаилом – ему хотелось даже не столько победить, сколько показать всему Петербургу и миру свою решительность. Ради этого ведь изначально все и затевалось… Однако, кого бы из министров он ни приглашал к себе на беседу, все находили в деятельности Макарова что-то полезное по своему ведомству. Учитывая, что у него самого не всегда все было гладко с этими людьми, подобное единодушие выглядело подозрительно. Впрочем, желание рубить с плеча у него в итоге все же пропало.
Да, определенно надо было подождать. И точно еще раз обсудить все с Аликс, она всегда тоньше всех чувствовала, что будет лучше для него и для России.
***
Император Мацухито, более известный как Мейдзи Тэнно, ждал важного гостя. Вот за листами рисовой бумаги появилась тень, а после и ее хозяин сам без лишних церемоний вошел в личные покои своего повелителя. Когда-то… Мацухито помнил время, когда каждый гость, какое бы положение он ни занимал, припадал к земле перед владыкой Страны восходящего солнца. Это время прошло. С другой стороны, не стало поклонов, зато личной власти у императора Японии теперь было гораздо больше. И будет, особенно когда он победит Россию, и его страну окончательно признают одной из великих мировых держав.
– Ито, я рад, что, даже оставив свой пост, ты готов тратить время на своего императора, – Мацухито прищурился, давая Ито Хиробуми насладиться его словами.
Тот действительно заслужил признание. Первый премьер-министр Японии. Человек, который четырежды получал эту должность и лишь в 1901-м по собственному желанию ушел в отставку. Впрочем, и после этого Ито продолжал работать. Сначала пытался заключить договор с Россией, но общение с Витте так ни к чему и не привело. А потом он же, чтобы Япония не осталась одна, добыл сделку с Англией. Он был против войны, он был за союз с Россией и не стеснялся об этом говорить, но все равно сделал свое дело.
– Тэнно хэйка, – Ито склонил голову, использовав обращение к божественному императору.
Да, он никогда не стеснялся признавать чужую власть. И то, что чутье еще не покинуло старого лиса, придало Мацухито энтузиазма. Пора было переходить к тому, ради чего он позвал к себе одного из своих гэнро.
– Я хотел бы узнать твое мнение об этой войне…
– Она не нужна нам, не с Россией.
– Не о самой войне, а о том, как она складывается, – Мацухито поморщился. Он не любил обсуждать то, что уже не изменить.
– Что ж, – Ито еле заметно слонил голову. – Мы добились успеха на море, но…
– Адмирал Того уверен, что сможет разбить даже новый русский флот, – сразу оборвал своего старого советника император.
– Я буду с ним согласен, только когда падет Порт-Артур, – покачал головой Ито. – Пока там стоят корабли 1-й Тихоокеанской эскадры, русские смогут собрать силу не равную, а даже превосходящую нас. И пока у их адмиралов остается возможность укрыться в его гавани, они не будут принимать бой с ходу, так что план подловить их где-нибудь к востоку от Японии или в Цусимском проливе просто не сработает.
– Значит, Порт-Артур…
– Да, это ключ к будущей победе. И разве мы изначально не планировали взять Корею, Квантун и остановиться?
– Русские отступали. Мы могли сразиться сейчас на своих условиях или получили бы войну позже, когда они были бы готовы к ней гораздо лучше.
– И это еще одна причина, почему нам не стоило влезать в эту войну, – снова не выдержал Ито. – Как можно надеяться победить, когда нам приходится идти на такие ухищрения, чтобы достичь только части их силы? С новыми кредитами мы еще сможем какое-то время продолжать, и, пока армия будет расти тысяч до двухсот, наши силы будут равны. Но потом русские перевезут сюда триста тысяч солдат, четыреста…
– Мы выставим столько же.
– Да, я видел планы мобилизации. Это действительно возможно, но… Что будет со страной, если хотя бы половина, да хотя бы четверть от такой армии не вернется домой? А если нас разгромят? Потеряв сразу несколько поколений, Япония может уже никогда от этого не оправиться.
– Мы победим, – Мацухито понял, что успел отвыкнуть от старого Хиробуми, который пусть вежливо, но всегда говорил, что думает. В последние годы с ним никто так жестко не разговаривал, не боясь спорить с тем, что уже давно, кажется, было принято за бесспорную истину.
– Мы сделаем все, чтобы победить, – ну вот опять Ито поправил своего императора. – И вы, и я, и каждый из наших солдат, но… Исход войны будет зависеть не от нас, а от того, пойдет ли Россия до конца. Так нам уже один раз не повезло, когда у них нашелся тот удачливый генерал.
Мацухито снова поморщился. Неудача под Ляояном была обидна еще и потому, что ему пришлось лично просить о новых кредитах. А еще он подготовил такое насмешливое письмо с цитатами из трудов Куропаткина, которое бы красиво дополнило поражение русского главнокомандующего. Увы, все его едкие мысли так и остались лишь на страницах черновиков.
– Я бы не хотел говорить об удаче, – Мацухито перешел к своему изначальному вопросу. – В последние недели к нашей войне начали проявлять повышенный интерес Франция с Германией. Точно ли угроза Англии удержит их от вмешательства – неизвестно, но… Недавно в Ляояне была полностью вырезана вся наша агентура. Кто-то перехватил все контакты и несколько дней водил за нос как нас, так и русских, пока и его тоже не уничтожили. Так что вы думаете, останется ли эта война только нашим с Россией делом или же стоит готовиться к чему-то большему?
Император выдохнул, закончив такую длинную речь, и с удивлением отметил, что на этот раз Ито совершенно не спешит с ответом. А ведь казалось, они у него были готовы на совершенно любой случай!
– Так что вы думаете? – повторил Мацухито.
– Я думаю, что наша судьба в еще большей опасности, и теперь нам точно нельзя проигрывать. Репутация, деньги, территории – я бы больше не обращал на это внимание. Если разразится буря, то все это потеряет какое-либо значение. Только армия, только люди, только сила и… Я хотел бы попросить своего тэнно снова призвать меня на службу. Думаю, если выйти на контакт с моими старыми друзьями из России и детьми еще более старых врагов из Японии, я смогу принести пользу.
– Тогда, – решительно кивнул Муцухито, – я рассчитываю на вас, Хиробуми.
***
После того, как Склифосовский на старости лет уехал лечиться в свое имение, покинув столицу, как многие думали, уже навсегда, Эрнст фон Бергман стал ведущим авторитетом для российской и в чем-то даже мировой медицины. По крайней мере, он лично в этом не сомневался, как и многие его ученики, которые защитили уже сотни работ на основе его трудов по лечению коленных суставов или асептике…
Вот только благостная картина мира, к которой он почти привык, в последние месяцы начала трещать по швам. А все из-за врачей, которые по ранению возвращались из армии и пытались начинать свою практику, полные каких-то безумных идей. И ладно бы их пациенты умирали, как у большинства энтузиастов, но нет. Многие, кого сам фон Бергман был готов записать в трупы, шли на поправку. Антисептика вместо асептики, переливания крови вместо обильного питья – все это с каждым днем вызывало все меньше смешков и больше интереса.
Вот и сам Эрнст не выдержал и пригласил к себе в помощники молодого врача Гордова, успевшего послужить у самого Слащева, над недавней статьей которого он успел немало поиздеваться.
– Прошу, – он пропустил Гордова к пациенту бесплатной клиники.
Какой-то бродяга из деревни, испугавшийся гудка на заводе и бросившийся под лошадь. Случай неприятный – колено было раздроблено довольно сильно. Фон Бергман сам даже не стал бы пытаться его собрать, но этот выскочка… Только проследил за дезинфекцией раны, выждал, пока подействует укол с опиумом, и взялся за скальпель.
Фон Бергман пристально следил за работой фронтовика. Движения совсем не элегантные, но в то же время… Ничего лишнего. Разрез – ни на миллиметр больше, чем нужно, работа с осколками – без всякой суеты. Увы, сердце больного не выдержало и на двенадцатой минуте остановилось, вот только… Это была случайность, которая могла произойти с каждым. А вот сама операция, по мнению Бергмана, выходила очень даже успешно.
– Сколько вы таких делали на фронте? – спросил он Гордова, ожидая услышать цифру около десятка.
– Сто сорок семь.
– Так много?
– Вы, наверно, не читали статью доктора Слащева, – Гордов не заметил, как уколол фон Бергмана в самое сердце. – По предложению генерала Макарова госпитали в его полку, а потом и корпусе были разделены по направлениям. Так что я там, собственно, только по суставам и работал.
Сто сорок семь операций – неудивительно, что даже средний врач смог подняться до такого высокого уровня. Фон Бергман и раньше про себя соглашался с какими-то тезисами из той скандальной статьи, но… Теперь, увидев работу фронтовика своими глазами, он поверил в новый этап развития медицины. Вот только его сейчас больше интересовали не открытия – на старости лет они уже не так важны – а его собственная жизнь.
Врачи-одиночки вроде Гордова порождали слухи, но ничего принципиально не могли изменить. Но что будет, когда война закончится? Когда приедут тысячи, десятки тысяч таких вот хирургов, которые в разы будут превосходить тех, кто сидел дома? Да они лишат работы всех домоседов и стариков вроде него! Опять же не сразу, они ведь тоже не сдадутся без боя, но в итоге исход предрешен… Все, даже те чиновники, что сейчас с удовольствием берут его деньги, обязательно захотят поправлять здоровье только у лучших, а значит…
Можно было уйти прямо сейчас с поднятой головой или же… Фон Бергман вспомнил, как по столице ходили слухи, что на фронт собирался Павлов. Так почему бы и ему тоже не съездить в Маньчжурию? Пока никто еще ничего не понял, можно будет подгрести под себя всю эту новую волну. Вреден мешаться не будет. Военным, как обычно, наплевать. А кто там еще есть? Неожиданно фон Бергман вспомнил одно полезное имя. К нему же недавно приходили Гагарины и просили повлиять на их дочь, которая руководит каким-то госпиталем для легкораненых в Ляояне.
Женщина – и начальник целого госпиталя! До чего докатился этот мир… Впрочем, если подходить к делу грамотно, то ему будут нужны не только врачи, но и управляющие. И тогда эта Татьяна Гагарина может очень даже пригодиться. Про такое и газеты с радостью напишут за весьма скромное вознаграждение. Что там нужно? Вернуть ее домой к жениху Юсупову? С такой-то фамилией – да проще простого! А в итоге он получит благодарность от двух крайне влиятельных семей, новой молодой пары и сохранит свое положение.
Определенно без поездки на восток было не обойтись.
***
Стою, перевожу взгляд с карты на тонкую полоску рассвета над окрестностями Сяошахэ. Уже около часа гремят пушки – пока немного, и мы, и японцы усиленно делаем вид, что совершенно не готовы к этому бою… Но уже скоро все свершится, и я уверен в успехе. Ведь что значит, когда армия готова к атаке? Что у нее собран впереди ударный кулак, а позади… Не пустота, конечно, но сильно ослабленные позиции, которые мы и так уже несколько недель растягивали на пару километров в день.
– Значит… – рядом Лосьев закончил наносить на карту изменения в расположении наших сил и направлении ударов. – Мелехов их провоцирует, японцы бьют вперед, а мы вбиваем клинья в основание их атакующей колонны и отрезаем от остальной армии.
– В идеале бы сначала сдержать их натиск, а потом уже вводить резервы, организуя этот котел…
– Котел – хорошее слово.
– Не для тех, кто внутри, – я покачал головой. – Но варить врагов совсем уж академично у нас не хватит резервов. Поэтому просто будем действовать быстро, агрессивно, перехватывая инициативу и навязывая свою волю.
Разум говорил, что я поступаю довольно рискованно, но чутье… Оно прямо-таки кричало, что все получится. Я видел свои силы, видел врага и точно знал, что мы можем! Если каждый сделает свое дело, если выложится по полной, то японцы кровью умоются! Лосьев кивнул. Он тоже был со всем согласен, ну, кроме академичности котлов, но теорию мы с ним еще после боя обсудим.
– 2-я дивизия на позиции! – от телеграфа долетел крик Чернова.
Шереметев доложился еще раньше. 1-й конно-пехотный пока в пути, но… У них еще есть время в запасе. А нам пора начинать, пока первый ход не сделали уже японцы. Опять мелькнула мысль – может, с обороной будет проще, но нет! Судьбу этого боя решит только движение, только инициатива!

Поделится в соц.сетях