Рерайтинг - обработка исходных текстовых материалов в целях их дальнейшего использования. В отличие от копирайтинга, за основу берётся уже написанный текст, который переписывается своими словами с сохранением смысла. Специалистов по лексическому изменению оригинальных текстов называют рерайтерами. Рерайтинг используется, чтобы избежать обвинений в нарушении авторского права. Услуга востребована в связи с лавинообразным ростом в интернете числа новых сайтов и потребностью в наполнении контентом уже имеющихся.
- Что же, крути кино паршивец, - нагло заявил я, укрываясь одеялом, - будем знакомиться с житием – бытием меня любимого, а то вдруг война, а я не готов.
Стоило мне это сказать, как я тут же провалился в красочный сон. Ну что я могу сказать, жизнь моя прошлая не сильно отличалась от моей нынешней, как будто это я и был изначально, хоть различия все же и присутствовали, но это детали. Все так же никогда не любил школу, хотя и не был троечником, но в твердые хорошисты не лез - очень не любил литературу, и не любил ее за то, что приходилось писать сочинения с "чужого голоса" ибо, чего греха таить, судить о достоинствах произведений классиков подросток в принципе не мог. Возьмем, допустим, Гоголя "Ревизор". Прочитал, и даже кое-где показалось смешно, ну и все, а если убрать гротеск, то и ничего смешного в том нет, разве это в нашей стране сейчас невозможно? Помнится в советские годы, во времена развитого социализма, один товарищ по фамилии Суслов, кстати, с аномалиями развития, представлялся всем как сын главного идеолога КПСС, потому имел возможность собирать денежку с желающих получить протекцию, чем не Хлестаков из бессмертного произведения? Тут не смеяться, плакать надо.
Улыбнуло один разок, когда вспомнились мои мучения в реальной жизни по написанию одного сочинения, тема там была: "Катерина - луч света в темном царстве". Хоть и не в темном царстве, но моя Катерина действительно была лучиком света. Эх, повезет ли мне так еще когда-нибудь? И кстати, все это, имеются в виду сочинения на обязательную тему, мне предстоит в ближайшее время снова пережить, осталось доучиваться последний год, я же перешел в десятый класс. Хорошо хоть здесь, так же как и в моей реальности на десятилетнее образования перешли с 1966 года, поэтому школу закончили вдвое больше учащихся.
Да, это наверняка обернется для многих потерей времени - конкурс в ВУЗы резко подскочит и много молодых людей в этом году не сможет поступить в высшие учебные заведения. А так как большая их часть перешагнет восемнадцатилетний рубеж, то здравствуй родная Советская Армия на два последующих года, а может быть и все три, если в Военно-Морской Флот определят. В принципе ничего страшного, можно поступить в ВУЗ и после службы, тем более там по разнарядке будут принимать, но тут надо честно признать, в армии человек элементарно тупеет. Там два года приучают тупо исполнять приказы, а думать должны отцы командиры, а главное, тому, у кого шило в заднице, то есть, проявляет инициативу, служится очень тяжело.
И что из этого следует? Из этого напрашивается только один вывод, хоть у меня и будет две попытки для поступления в ВУЗ, проваливать вступительные экзамены нельзя, а так как средний балл аттестата учитывается в общей сумме баллов, то нужно в этом учебном году менять свое отношение к учебе. Тут следует подумать, в той школе, где учусь, у меня с некоторыми преподавателями отношения не сложились, следовательно, надо выбирать, или налаживать эти отношения с ними, а это очень сложно и долго, или просто перейти в другую школу. Сейчас последнее сделать гораздо проще, так как из-за школьной реформы в учебных заведениях образовался недобор старших классов, не думаю, что от меня откажутся, хотя мои оценки за предыдущий год учебы наверняка завучу не понравятся. Но если учитывать плюсы от этого шага, то его недовольство можно и пережить. А плюсы есть, во-первых, семнадцатая школа находится к моему дому ближе, и это самое главное. Во-вторых, эта школа не претендует на место лучших из лучших, и, следовательно, в отношении учащихся там присутствуют кое-какие послабления, то есть отсутствуют всякие конкурсов и внеклассных занятий, что тоже немаловажно, мне на качество преподавания плевать, а время впустую терять не хочется. И в-третьих, аттестат он и есть аттестат, неважно в какой школе он получен, в занявшей первое место в городе, или самое последнее, вступительные вузовские экзамены этого не учитывают. Однако тут есть одно препятствие - переход учеников из одного учебного заведения в другое в одном районе дирекцией не приветствуется. И ладно, попытка не пытка, написать заявление в Районо не трудно, руки не отвалятся, и хорошо, что сегодня все учителя в отпусках, значит, характеристика будет писаться под копирку, а то иначе классная может мне и кое-чего припомнить.
- Ну, что там опять? – Ворчу я спросонья, услышав настойчивый стук в дверь. – Сейчас открою!
Еще плохо соображая открываю дверь и в квартиру смело шагает женщина. Сначала хотел возмутиться, но потом заметил у нее в руке чемоданчик, на котором проглядывался красный крестик. Понятно, я же больной, сбегал с друзьями дня три назад на речку, и вот пожалуйте, ангину подхватил, вчера вечером температура под тридцать девять подскочила и по всем раскладом сегодня я должен пластом лежать. Но нет, температура сильно не докучает, и горло почти не болит, если бы не "сон" то не обратил бы внимания, это, скорее всего, Вычислитель постарался, он за моим здоровьем следит. В том своем теле ни разу не заболел, даже забыл что это такое.
По-моему отношение врачей к больным не менялось с начала века, посмотреть в глазки, как там склеры? Засунуть в рот маленькую ложечку, попросить больного пропеть "А-а-а", прослушать легкие с помощью стетоскопа, потом поставить под мышку градусник и молча сесть за стол, чтобы начать писать анамнез. А все это время больной вынужден с тревогой ожидать вердикта.
- Давно болеешь? – Наконец расщедрилась на вопрос врач.
- Вчера вечером температура до тридцати девяти поднялась.
- Хм, значит, "на ногах" болезнь перенес, - сделала она вывод, - это плохо.
- Но раньше горло у меня не болело, и температуры не было, - возражаю я.
- Значит, не замечал, - пожимает врач плечами, и тут же опустилась до пояснений, - бывает и такое, гланды уже почти в норму пришли, так что, судя по всему, ангина у тебя неделю назад началась. Но не обольщайся, это только внешние проявления, если дальше не будешь постельный режим соблюдать, может на сердце сказаться.
Она снова замолчала, занявшись рецептами, видимо решила, что пояснять подростку азбучные истины нет необходимости. Короче, весь ее визит уложился в пятнадцать минут, а зачем больше, больной чувствует себя нормально, находится на пути к выздоровлению, чего на него время тратить? Тем более на участке полно тех, кто действительно нуждается во врачебной помощи.
Не знаю, как у этого врача с квалификацией, но почерк у неё… курица лапой понятней пишет, или их в институте специально так обучают, что бы по почерку сразу было видно кто есть кто. Однако "железяка" как-то сумела расшифровать те каракули, которые последователи Эскулапа называют рецептом.
- Ну и как? – Задал я вопрос своему ангелу хранителю, имея в виду рекомендации врача.
В ответ молчание, а это может означать только одно, глубокое презрение к нынешней медицине, мол, от этих рекомендаций пользы никакой, но и вреда не много, так что исполнять их или не исполнять на мое усмотрение. Часика четыре у меня еще есть, могу и снова баиньки, сны то я до конца не досмотрел, так что одно предписание можно и выполнить.
- Андрей, проснись. Как ты себя чувствуешь? – Слышу я сквозь сон и чья-то холодная ладонь легла мне на лоб.
С трудом выплываю из объятий Морфея и вижу перед собой маму. Сколько лет прошло, можно сказать, целая жизнь, когда я последний раз её видел, тогда она была старенькой, восемьдесят лет минуло, но она всё так же заботилась о моем здоровье и считала, что может давать советы по жизни. И вот, поди ж ты, я снова имею возможность её видеть и говорить с ней, вы и представить себе не можете, какие чувства на меня накатили в этот момент.
- Врач была? Что сказала? Рецепты выписала? Наверное, надо в аптеку бежать? – Продолжала спрашивать мама своего непутевого сынка. – Чего молчишь?
На этот, её последний вопрос, я не смог сдержать улыбку:
- Так ты прервись с вопросами, тогда и ответы услышишь.
- Ладно, ладно, - отмахнулась она от моих претензий, - разволновалась что-то, захожу домой, а ты без движений в кровати лежишь. Так как у тебя с температурой?
- А разве когда спят двигаются? - Хохотнул я, но увидев нахмурившийся взгляд мамы, быстро протараторил. - Температуры нет. Врач была, осмотрела, сказала, что ангиной я уже переболел, так что сейчас выздоравливаю. Рецепты выписала, но в основном для полоскания, и сейчас они не актуальны.
- "Переболел"? "Неактуальны"? - выцепила она из моей речи главное с ее точки зрения. – Как это переболел, если у тебя только вчера температура поднялась?
- Так и сказала, что так иногда бывает и ангину "на ногах" переносят, - откинул я одеяло, чтобы, наконец, встать и одеться, надоело лежать, - поэтому и температуры сейчас нет.
- Когда на прием к терапевту? - Не до конца поверила мне мама.
- Через пять дней, - и я показал на стол рукой, - там врач время посещения поликлиники указала и направление на анализы выписала, но черта с два чего прочитаешь. Даже понять чего куда невозможно.
- Вот и хорошо? - Сразу успокоилась родительница и сцапала со стола все труды врача. – Сейчас разберемся.
Однако разобраться не получилось, видимо те шифрованные записи, которыми врачи умудряются общаться меж собой, оказались слишком сложны для понимания, осталось только хмыкнуть и положить все обратно.
- Ты суп ел? – Включила она заботу. И увидев мое отрицание в мотании головы, сообщила, - Сейчас разогрею. Жалко домой спешила, некогда было в очереди стоять, а то бы котлет купила.
Я мыл руки и млел, от голоса мамы, которая что-то там, на кухне, громко говорила, думая, что я за шумом текущей воды в ванной могу ее слышать. Да я, честно сказать, и не очень-то старался, не интересны мне ее фантазии относительно моего будущего. Например, мама с подсказки своих сослуживцев вбила себе в голову, что мне надо готовиться к поступлению в НЭТИ (Новосибирский электротехнический институт). Вот уж нет, Новосибирск конечно ближе к Омску, чем та же Москва, но все же учиться в Физтехе гораздо круче, а значит все усилия родителей по боку. А что касается будущего, то с ним я еще не определился, время есть, еще не раз передумаю.
Оказывается я здорово проголодался, видимо это от того, что я выздоравливаю, но супа проглотил две тарелки на радость матери, а потом еще и хлеба с маслом навернул два куска под чай со смородиновым вареньем. Фух хорошо. Ближе к восьми часам домой пришел усталый отец, у них "вечеровки" на работе явление хроническое. Но интересно не это, несмотря на то, что в этой реальности разоблачения культа Сталина не было, "культ" Ворошилова не удержался и завод № 174 им. Ворошилова, в котором отец занимал должность начальника технологического отдела, все же был переименован в завод имени Октябрьской революции. Интересно почему? Чем не угодил старый соратник Сталина? Или тут принцип: с глаз долой – из сердца вон.
*
- Андрей! Климов! Постой! – Слышу я сзади голос Серёги Карпова.
Понятно, опять требуется за кем-то подчищать косяк. Вообще, Серый, а именно такая у него кличка, считает меня своим другом, хотя я в этом сильно сомневаюсь, вероятнее всего он просто делает вид, что рубаха парень, так ему проще дурить своих "друзей". Но со мной это не проходит, я на его ментальные посылы не ведусь, и постоянно намекаю, что связывают нас только меркантильные интересы.
- Ты громче кричать не мог? – Хмурясь, поворачиваюсь к нему. – Чего орешь как марал во время гона?
Карпов на пару секунд замирает, чтобы понять, кто такой марал и какой гон имеется в виду, а потом, не обременяя себя значительной умственной деятельностью, сразу переходит к делу.
- Две фотки есть, надо докрасить, - сообщает он мне таким тоном, будто я давно выпрашивал у него эту работу.
- И что? - Продолжаю делать недовольную физиономию. - С Лехой договаривайся, а я сейчас больной, в клинику на прием к врачу иду.
- Для больного ты очень хорошо выглядишь, - засомневался он, - или у тебя что-то из венерических заболеваний?
Это уже что-то из подросткового фольклора, и акцентировать внимание на подобном не стоит. Тут важно пояснить, что у Серого отец является работником в фотоателье и иногда подкидывает своему сынку работу, связанную с раскраской черно белых фотографий, то есть он делает их цветными. Вообще-то художников, готовых вложить свой труд в "раскраску" хватает, но, во-первых, не все делают это качественно, а во-вторых, свою работу они ценят. А тут собралась группа подростков, всего трое, которые некоторое время посещали изостудию и там научились раскрашивать чужие наброски на почти профессиональном уровне. Правда, чтобы раскрашивать фотографии требовались дополнительные знания, но мало ли вокруг фотографов, которые готовы за дополнительный рубль поделиться секретами своей профессии. Так вот, если художник официально за работу получал пять рублей за раскраску большой фотографии, то подросток мог рассчитывать максимум на три, и то нередко с оплатой сильно затягивали. И всё равно, даже меньшие деньги для подростка считались очень значимыми, иметь дополнительные карманные деньги, за которые не нужно было отчитываться перед родителями, хотели многие.
Мы по фотографии работали акварелью, и изображение получалось по настоящему цветным, но увы, недолговечным, под ярким солнцем акварель выцветала, впрочем по сравнению с настоящим цветными фотографиями цвет держался значительно дольше, хотя под прямыми солнечными лучами выцветали почти все краски, только керамика могла долго держаться. И все же, спрос на раскрашенные фотографии, особенно свадебные, был высоким и люди их заказывали, не сильно оглядываясь на цены. Как раз последнее и породило одно из направлений теневого бизнеса в СССР, фотографы от ателье, выполняя заказы на фотографирование различных торжеств, намекали заказчику, что цена на цветные фотографии может быть и значительно ниже, если... И люди соглашались платить часть денег мимо квитанций. Тут надо справедливости ради отметить, что иногда случались казусы и вместо синего цвета, раскрасчик мог применить красный, но это не вызывало особенных претензий со стороны заказчика, скорее воспринималось с легким юмором, главное лица были нормального цвета. Естественно на каждом этапе все работники, причастные к созданию "шедевра", имели свой гешефт, поэтому такое "преступное сообщество" вовсе не было заинтересовано в афишировании своей деятельности, ведь плату за это мог назначить и советский суд, самый гуманный суд в мире.
Конечно, я как несовершеннолетний мог избежать судебного преследования, в случае развития неприятной ситуации, но вот родители все равно несли ответственность и хорошо, если бы это просто ограничилось одним штрафом. Поэтому такие встречи с Серым меня не радовали, и я категорически отказывался встречаться с кем либо еще из ателье его отца, от показаний одного подельника можно и отбрыкаться, мало ли чего он там придумал, а вот от двоих уже не получится. Ну и вообще шифровался, карманными деньгами не светил, а работал нечасто и только тогда, когда родители были на работе, ну и тщательно прибирался на месте "преступления". Чистота залог здоровья.
- Извини, но нет, - твердо отказался я, - был бы на зарплате, другое дело.
- Не получится тебя принять в ателье, - скривился Карпов, - нет у нас ставок, ты же не художник, чтобы с тобой могли отдельный договор заключить.
Я на это только развожу руками - на нет и суда нет.
- Ты извини, некогда мне, - пытаюсь я продолжить путь.
- А у нас скоро цветная фотография появится, - неожиданно похвастался он, начав идти рядом. – Фотопленка ГДРовская, "Орвохром "называется.
- Орвохром? – Удивился я. – Так вы слайдами решили занятья?
- Причем здесь слайды? – От удивления Серый даже приостановился.
- Так эта пленка позитивная, с ее помощью только слайды делать можно, для цветной фотографии она не используется. Хотя, если ее не обращать и подобрать фотобумагу, можно что-нибудь попытаться изобразить. Но тогда лучше использовать Кодакколор, там качество фото получится на порядок лучше, чем на пленке из ГДР.
- Хм, - Карпов задумался, и некоторое время шел молча, но наконец, переварив неожиданную информацию, поинтересовался. – Откуда тебе это известно?
- Вот тебе и раз, - усмехнулся я, - разве вы не интересовались всем этим, когда пленку приобретали?
- Интересовались, - погрустнел он, - но нас уверили, что сложностей не возникнет.
- Ну как это не возникнет, - пожимаю плечами, - для проявки цветной негативной пленки требуется термостатированное оборудование. Для печати на цветную бумагу нужно то же самое, плюс к этому набор светофильтров, темно зелёный фонарь и обязательно сбалансированный, перекальный, источник света, иначе настроить правильную цветопередачу не получится.
- Термостатированное оборудование, это с подогревом, как с тропическими аквариумными рыбками? – Снова спрашивает он.
- Скорее с охлаждением, так как надо поддерживать температуру растворов в двадцать два градуса, плюс – минус пол градуса.
- Зачем так точно? – Удивляется Серый.
- Если точно не выдерживать температуру, то каждый раз придется подбирать светофильтры, которые будут отличаться от того, что рекомендует производитель. – Выдаю справку.
- А светофильтры это обязательно? – Задает он снова вопрос, от которого я чуть не споткнулся.
Перед кем я здесь распинаюсь, он же полный дилетант в этом деле. Неужели и отец у него тоже ничего в этом не смыслит. Так что надо быстренько от него отделаться:
- Ладно, Серый, я тебе здесь читать лекцию по цветной фотографии не буду, долго это. Бывай.
Вот за что я не люблю клиники, так это за очередь. Хорошо было в прошлом году, когда мне еще не исполнилось пятнадцати лет, в детской поликлинике таких очередей не наблюдалось, а сейчас извольте. Врачей на всех не хватает, поэтому возьми талончик к врачу, закажи свою "больную" книжку в регистратуре, а потом отсиди немалую очередь, в которой время, указанное в талончике, ничего не значит – очередь живая. А вообще такие советские учреждения я считаю источником заразы, ведь к врачу на прием идут и те, кто с температурой, вот и сидят такие температурящие и сопливые рядом с выздоравливающими – свое лечишь, чужим заражаешься.
- Ну что же, Андрей, ты полностью здоров, - сказала мне врач, после ознакомления с данными по анализам, - сейчас я выпишу справку, в регистратуре поставишь печать.
Казалось бы, зачем подростку летом справка о болезни, не в школу же ее предъявлять? А вот тут и есть проблема школьных каникул в СССР, дело в том, что летом в старших классах проходит трудовая практика, и подростки вовсе не свободны, они обязаны отработать на обустройстве парков или юнатских станциях (станции юных натуралистов) определенное количество часов. Я-то думал, что это такой привет от Хрущева, по его инициативе введено дополнительное трудовое воспитание, но его-то сейчас нет, а отработка всё равно есть. Так вот, несмотря на довольно формальное отношение к трудовому распорядку школьников, следили за графиком работ достаточно строго, поэтому и требовалось предъявлять справки о болезни. Это чтобы было основание для изменения графика отработки.
Вообще-то идея с трудовой практикой была бы неплохой, если бы не формальное отношение к ней на всех уровнях, там где существовали юнатские станции, еще можно было наладить учебный процесс, в виде прополки грядок или ухода за животными. А в других случаях, за отработкой практики должны были следить муниципальные работники, но им эта работа кроме головной боли ничего не давала, они еще с ума не сошли доверять юным балбесам настоящую работу, потом ведь переделывать придется. Поэтому, назначенные ответственные заявлялись в парк только во второй половине дня, чтобы сделать отметку в журналах о часах отработки школьников, и время отработки записывали с их слов. Благо, что работы, какие выполняли школьники, разглашению не подлежали. Вот так, вместо того чтобы учить подрастающее поколение настоящему труду, его учили врать и ловчить, лучше бы тогда вообще трудовое воспитание отменили. Лично мне осталось "отработать" четыре часа - один раз в парк съездить.
А вообще за неделю я здесь уже полностью освоился, и первое что сделал, уговорил маму написать заявление в школу на перевод, обоснование есть - путь гораздо короче, так что новый учебный год у меня начнется в другой школе. Знаю, для подростка большой стресс начинать учебный год в другом коллективе, но мне-то фиолетово, как раз чем меньше знакомых, тем лучше, меньше вопросов будет и не так напрягаться придется, чтобы окружающие не замечали разницы между прежним Климовым и нынешним.Нельзя сказать, что сейчас, летом, у меня совсем не было забот, были, как не быть: надо было с утра сходить в хлебный к привозу, уж слишком свежий теплый хлеб был вкусным. Купить молока, его привозили в магазины в алюминиевых флягах, которые вмещали в себя по сорок литров продукта и разливали покупателям в бидоны или в стеклянные двухлитровые банки. И кстати его жирностью никто не заморачивался – молоко, оно молоко и есть. Приобрести двести грамм несоленого сливочного масла и столько же колбаски, холодильника у нас не было, много скоропортящегося товара не возьмешь. Еще, как правило, требовалось кое-чего докупать в другие дни; сырки, творог, сметану… Последнее так просто не приобретешь, привозят ее в магазин в определенный час, а толпа покупателей уже ждет в очереди, поэтому даже если заранее занял место, это не означает, что сметана тебе достанется.
Именно для того, чтобы не стоять каждый день в очередях, нашей семье требовался холодильник, и в планах приобретения этого полезного, во всех отношениях, бытового прибора, такой пункт имелся, но просто "Холодильник" родители брать не хотели, им почему-то нужен был именно аппарат Красноярского машиностроительного завода, "Бирюса" назывался. Мол, это очень хороший холодильник и по размерам в нашу кухню подходит и надежный, недаром его с этого года стали на экспорт в кап. страны вывозить. Я только рукой махнул, моим родным, если что-то втемяшится в голову, то переубеждать их бесполезно. В конце концов, какая мне разница какой марки холодильник будет стоять на кухне, главное чтобы морозил и поменьше шумел мотором.
Иногда требовалось заглянуть в прачечную, мелкие вещи, конечно же стирались дома, а вот постельное приходилось отдавать туда, дома условий для стирки и сушки объемного белья не было, да и времени тоже не хватало, жалко тратить единственный выходной на стирку. Частенько так же требовалось пробежаться по магазинам в свободном поиске, нередко кое-где выкидывали товары "повышенного спроса", тогда приходилось из телефона автомата звонить матери и согласовывать с ней покупку. Деньги в семье всегда имелись и хранились в серванте в шкатулке.
*
Двадцать девятого июля 1966 года, по радио передали сообщение ТАСС, в СССР стартовал пилотируемый корабль в сторону Луны: " Пилотируемый космический корабль через трое суток должен выйти на орбиту малой планеты, где космонавты приступят к выполнению программы исследований разработанной коллективом советских ученых. Это существенный шаг в области исследования космоса…"
Так-так, интересно, а полетел-то не первый экипаж, насколько я помню Левченко и Зайцев, были назначены в запасной состав, почему переиграли? Или что-то со здоровьем случилось или иная значимая причина, но Леонов и Крапивин остались на земле. Не думаю, что им от этого хуже будет, к следующему "эксперименту" их, конечно, подготовить не успеют, да и там уже свои экипажи тренируют, а вот на вторую высадку на Луну они могут рассчитывать. Ну и тут следует учитывать, что никто точные сроки старта населению страны сообщать не будет, скорее всего, космонавты уже на орбите Луны, или, что весьма вероятно уже стартовали к Земле. А сообщили, когда появилась уверенность в том, что миссия закончится благополучно. Представляю, какой переполох поднялся в США дня четыре назад, уж им-то точно было известно, когда в сторону Луны стартовал ДДМ-05. Интересно, они продолжат подготовку к Лунным экспедициям или руки опустят, решив, что уже проиграли. А может и наоборот резко ускорят наступление событий и заранее закажут Голивуду серию фильмов о высадке на Луну.
И тут я вдруг подумал, хоть телевизионные камеры благодаря "железяке" и значительно прибавили в своем качестве, и видеомагнитофоны для работы в космосе довели до нужной кондиции, но все это не то, нет цвета и широты восприятия. А не сделать ли мне на тему космоса и Луны серию коллажей, глядишь, какое издательство заинтересуется и полиграфию подключит?
Ну а дальше эта идея целиком и полностью поглотила меня, надо было успеть все сделать до начала учебного года, там по половине дня будет теряться на учебу. И все-таки я не успел к началу учебы, сильно не успел, находился только в середине исполнения" творческой задумки. Просто скроить из картона что-то напоминающее макет и разрисовать, не так уж и сложно, пара недель и готово, а вот сделать так, чтобы все получилось неотличимо от настоящих фотографий, труд требуется большой. Надо не только прорисовать носитель со всеми деталями, существующими и выдуманными, но и сделать это так, чтобы потом не обвинили в нарушении секретности, следовательно, авторский произвол желателен. Например, отделение первой ступени на высоте восьмидесяти километрах должно выглядеть более чем натурально: красноватый цвет остывающих сопел двигателей, кое-где темнеющие подпалены. Ну и скафандрам космонавтов тоже следует уделить достаточно внимания, тут требуется много фантазии, чтобы они выглядели как можно более привлекательными.
Оказывается при прорисовке деталей, требуется учесть столько нюансов, что без помощи Вычислителя я бы, конечно, всех их не учел, и даже зная о том как надо делать, пришлось не раз все переделывать. Съемки своих макетов и рисунков сначала хотел сделать в фотоателье, тем более, что возражений не имелось, но там не оказалось нужного оборудования, все было заточено под обслуживание населения. Уже почти отчаялся, как вдруг наткнулся на объявление в газете, что студии анимационных фильмов в Омске требуются художники. Сразу помчался по указанному адресу, и о чудо, удалось своими идеями заинтересовать директора, он только взглянул на мои работы и сразу дал добро:
- Очень интересный материал, - говорил он, рассматривая макеты частей ракеты-носителя, - думаешь получится качественные слайды сделать?
- Слайды мне не нужны, мне в конечном итоге нужно коллажи в цвете получить.
- Но цветной пленки для этого у меня нет, фонды только на следующий год выделят… Если вообще выделят.
- А, - махнул я рукой, - снимки будут делаться черно-белые на большой бумажный формат, а потом дополнительно раскрашиваться. Иначе качественного материала не получим.
- Для полиграфии готовишь? – Сразу догадался он.
- Ага, - подтверждаю я его догадки.
- А не проще ли было просто картину нарисовать?
- В том-то и дело, - качаю головой, - нужна именно фотосъемка с последующей закраской, иначе нужного эффекта не достичь.
- Ладно, делай как запланировал, посмотрим что получится.
И получилось, да еще как получилось, к концу октября работа была закончена, а на раскрашенных снимках были видны все этапы экспедиции на Луну. Там было и изображение дополнительных ускорителей первой ступени в момент их отделения на фоне земной поверхности, якобы снимок был сделан прямо с борта корабля. И вид второй ступени, после того как она вывела разгонный блок на орбиту, тоже якобы снимок сделанный с борта корабля. Третий "снимок" отображал вид голубой планеты на фоне работающего двигателя ДДМ-05 при разгоне космического корабля в сторону Луны. На четвертой "фотографии", запечатлена поверхность Луны, какой её могли видеть космонавты, глядя с орбиты малой планеты. И наконец, на последнем снимке было видно через иллюминатор как снаружи бушует плазменное пламя, возникающее при торможении в атмосфере спускаемого на землю аппарата.
- Да уж, - смотрел на мои работы директор, - не хотелось бы тебя хвалить, но эта работа действительно выполнена на высоком профессиональном уровне. Даже заклепки на ракете разглядеть можно. И где ты мог видеть настоящую ракету?
- Так это все целиком мои фантазии, - тут же ухожу я в несознанку.
- Странные у тебя фантазии, - качает он головой, - ракета совсем не похожа на те, что сейчас художники рисуют – слишком много мелких подробностей, такие просто так не придумаешь. Надо бы твои работы на рецензию в комиссию по космосу отправить, пусть там заключение дадут.
- Зачем в комиссию отправлять, - забеспокоился я, - неужели мои фантазии кто-то всерьез принимать будет. Нечего зря людей беспокоить.
- Не мы так типография отправит, - усилил он мое беспокойство, и тут же немного разрядил обстановку, - но ты прав, это уже не наше дело, пусть дальше по инстанции беспокоятся. Тебе протекцию в издательстве оказать? Могу поспособствовать, твои рисунки хорошо на буклетах смотреться будут.
А что, можно и "поспособствовать", - обрадовался я, хоть здесь не придется к уговорам прибегать.
-
Спустя месяц.
Челомей покосился на большой пакет, который привлекал к себе внимание среди всей почты, которую он должен был сегодня просмотреть. Видимо там прислали что-то, что он обязательно должен был увидеть. На обратном адресе хорошо было видно "Гор. Омск", скорее всего это опять кто-то из художников прислал свою работу, чтобы оценили. Конечно же, это не в ОКБ напрямую отправили, присылали в Комитет по реализации космических программ, там отвечают за идеологическую работу, а они уже решали, переслать ему, или не стоит беспокойства. Зачем заморачиваться с пересылкой, неужели сами не могли разобраться?
- Ладно, - вздохнул Владимир Николаевич, и потянулся к пакету, - семь бед – один ответ.
Он приоткрыл пакет и вытащил на свет пять красочно оформленных репродукций:
- Ну что я говорил, - проворчал он, поворачивая их так, как задумал художник. Но вскоре благодушное настроение покинуло его, и он быстро окинул взглядом остальное.
- Коркина срочно ко мне, - приказал он своему секретарю через селектор.
- Виталий Николаевич, посмотри вот это, - кивнул в сторону репродукций Челомей, когда к нему зашел Коркин, исполняющий обязанности первого зама.
- Это что, снимки из США, - удивился тот, - носитель на наш похож.
Но тут он видел на второй ступени ракеты-носителя, свободно плавающей в пустоте, надпись "СССР" и обалдел:
- Так это нарисовано, - пробурчал он и дальше уже принялся внимательней разглядывать репродукцию.
- Конечно нарисовано, - усмехнулся Владимир Николаевич, - как еще там на высоте такую фотографию получишь? Ты лучше через лупу посмотри.
- Э… - только и смог выдавить из себя Коркин, когда разглядывал картину через увеличительное стекло, - и как такое возможно? Как они достигли такой детализации? Это ж надо быть специалистом.
- Ты остальное посмотри, - продолжал скалиться Челомей, - дальше будет еще интересней, на оборудование внутри корабля внимание обрати, тебе ничего не кажется странным.
- Ага, кажется, - спустя несколько минут отозвался Виталий Николаевич, - вид аппаратуры постарались изменить, чтобы непонятно было, но если проявить немного смекалки предназначение ее угадать нетрудно.
- И что это может означать?
- Кто-то из наших слил на сторону информацию по нашей Лунной программе, - сделал очевидный вывод Коркин.
- И сделал это так, что обвинений не предъявишь. Но программа не только наша, здесь и американцев зацепили. – Добавил Челомей. – Но это еще полбеды, настоящая беда вот тут, - он помахал перед носом заместителя листком бумаги, - здесь говорится, что сие безобразие нарисовал учащийся десятого класса средней школы.
- Однако, - ошарашенный последним сообщением уставился на руководителя ОКБ Виталий Николаевич, - а это точно он, может кто-то за ним стоит?
- Может быть кто-то и консультировал, - пожал плечами Главный конструктор, - но подтверждение об оригинальности работ пришло из анимационной студии. Все эти работы проделал ученик.
- Ничего себе ученики пошли, - нервно хохотнул Коркин, - что будет, когда они высшее образование получат?
- Короче, тебе задание дать оценку этим работам, и согласовать посещение "школьником" нашего ОКБ, пока за него наша безопасность не взялась. Пусть своими глазами все здесь посмотрит, будет с натуры картины свои писать, уж больно хорошо у него получается.
- А как же допуск?
- А ты думал, я тебе простое задание дал? - Вновь усмехнулся Челомей. – Тут надо что-то из ряда вон выходящее придумать, Буденного к этому делу привлеки, у него хорошо получается проталкивать не проталкиваемое.
Еще месяц спустя.
Джеймс Эдвин Уэбб, смотрел материалы, которые ему предоставили из посольства США в СССР:
- Очень интересно, - бурчал он при этом, внимательно разглядывая снимки, - СССР настолько уверен в своем превосходстве, что не считает обязательным скрывать подробные материалы своих миссий?
- Есть подозрение, - ответил на это генерал Сэмюэль Филлипс, - что это подделка.
- Если это и подделка, то очень качественная подделка, - покачал головой Уэбб, - по крайней мере эксперты не смогли это однозначно утверждать. Да и наши специалисты в один голос утверждают, что приборы на фотографии очень похожи на действующие.
- Эксперты? – Ухмыльнулся генерал. – Да они даже не могли отличить съемки в павильоне Голивуда. Так что веры им никакой. А назначение приборов угадать вообще трудно. В будущем мы вполне можем заменить настоящую лунную миссию, на кадры из павильона.
- Даже не думай об этом, - нахмурился руководитель НАСА, - мы не для того вкладываем миллиарды в программу, чтобы все кончилось потом съемками фантастического фильма. Как только кому-то в Вашингтоне придет в голову попытка всех обмануть, я подам в отставку. Такой обман долго в тайне не удержишь, когда-нибудь русские получат возможность посетить место высадки наших экспедиций, а следы на поверхности Луны должны сохраняться вечно.
- Но тогда получается, что павильонными съемками занимаются Советы, - сделал вывод Филлипс. – Они ведь не утверждают, что это настоящие снимки.
- В том-то и дело, что не утверждают, - тяжело выдохнул Уэбб, - наоборот они утверждают, что на оригинальных снимках даже указано имя художника. Но, черт возьми, у него очень хорошее внимание к деталям, не удивлюсь, если все это настоящее, а художник лишь немного ретушировал снимки, чтобы ввести нас в заблуждение.
- Нет, - тут же возразил генерал, - уж следы ретуши эксперты обнаружили бы сразу. Тут применена другая технология, или снимки действительно подлинные, и тогда нам русских уже не догнать.
- Да уж, - снова помрачнел Джеймс, - мы пока так и не можем довести двигатели Сатурна-5 до рабочего состояния. Русские, кстати говоря, тоже не могут сделать двигатели с большой камерой сгорания, и пусть они собираются стартовать к Луне раздельно, по расчетам им для того чтобы сесть на поверхность Луны и стартовать с нее не хватает около пяти тонн топлива. Непонятно на что они надеются?
- Значит им есть что скрывать от нас, - подумав ответил Филлипс, - русские уже не раз ставили в тупик наших специалистов, тут должна поработать разведка.
- Разведка, разведка, - махнул рукой руководитель НАСА, - а сами уже совсем думать разучились?
*
И все-таки школа, отнимает много времени, пусть мне не приходится тратиться на домашние задания, но сидеть в школе по пять часов и слушать все, по второму разу – мука неимоверная. А тут еще и комсомольские собрания, будь они не ладны. С трудом удерживаюсь от смеха, когда комсомольцы с серьезным выражением лица, слово в слово повторяют передовицы газет, и клеймят американский империализм, осуждая войну во Вьетнаме. И ведь не покинешь это высокое собрание, сразу обвинят в некомсомольском поведении, а это чревато последствиями. И какого черта я прежний вступил в комсомол, ведь была же возможность от него отбояриться, пока это ещё не воспринималось как демарш.
- Климов, ты опять витаешь в облаках? – Последовало замечание от учителя.
Так то его можно понять, очень неприятно, когда ученик не проявляет достаточного внимания к теме урока. Но здесь он не угадал, математика никогда не была для меня камнем преткновения, и он это прекрасно знает. Делаю виноватое лицо и изображаю раскаяние, чтобы через пару минут снова улететь в свои мысли. Второй раз замечание делать он не стал, видимо решил, что "горбатого могила исправит", а сильно наезжать на отличника не стоит.
Следом мой самый нелюбимый предмет, литература, и там учительницу совершенно не интересуют мои личные измышления о книгах Толстого, ей главное, чтобы они не отличались от официальных, то есть надо было озвучить вольное изложение всех хвалебных рецензий в отношении творчества великого писателя. А вот на физике можно и отдохнуть, эта учительница не слишком заморачивается знанием учеников, она просто тарабанила в пространство свой очередной материал и пофиг, как там школьники его воспринимают, и кто чем в это время занят. На контрольных занятиях выяснится,кто внимательно слушал, а кто "мух ловил". На физике я четко занял место за последним столом, и там уже занимался своим делом, мучил Вычислитель на предмет отработки технологии производства микросхем. Будущее я хотел связать с развитием микроэлектроники, космос стал мне не интересен, и с ним я свое будущее связывать не хотел. Начинать снова с низов как-то не в моих правилах.
А класс заглянула завуч:
- Извините Николай Иванович, - прервала она изложение новой темы учителем, - мне нужно забрать Климова.
Учитель чуть поморщился, обозначая недовольство, и кивнул мне в сторону двери, давая разрешение покинуть класс. Интересно, что вдруг понадобилось от меня Анне Андреевне.
- Пойдем к директору, там тебя ждут, - известила она меня и, не дожидаясь, шагнула вперед.
Интересно, и по какому поводу, я понадобился Дмитрию Захаровичу, неужели это отголосок моих художеств? И точно, у директора в кабинете я увидел Денисова, это один из работников первого отдела в ОКБ-51, не очень приятный тип, постоянно изводил придирками работников отделов, он и меня бы доставал, но статуса не хватало.
- Твое? – Спросил представитель первого отдела, небрежно кинув на стол, красочные репродукции.
Я внимательно просмотрел все пять отпечатанных в типографии рисунков и кивнул:
- Мое.
- И как ты это объяснишь? – Изобразил он недовольство на лице.
- Что именно? – Решил уточнить я.
- Вот это все, - он махнул в сторону рисунков рукой.
Пожимаю плечами:
- А что? Разве плохо получилось?
- Получилось хорошо, - вынужден был согласиться он, - но я не о том спрашиваю, кто тебе позволил все это рисовать?
- А кто-то должен был разрешать?
- Не понимаешь, значит? - Вновь скривил он лицо, хотя, казалось бы, дальше уже некогда. - Ты в своих рисунках попытался изобразить космическую технику, и этим самым вводишь в заблуждение советских граждан.
А вот этого я не ожидал, это же надо с такой стороны меня виноватым выставить, даже сразу и не сообразишь, как возразить. Но всё-таки:
- Не знаю, что там с заблуждением граждан, - решил я прикрыться Буденным, - но комитет по космосу дал хорошую оценку этим рисункам и одобрил их публикации.
- О мнении комитета мы еще поговорим, - отмахнулся от моих аргументов Денисов, - ты же по своему незнанию мог случайно передать секретные сведения нашим врагам.
- Так вы уж определитесь, - начал закипать я, - или я раскрываю секретные сведения врагу, находясь в полном неведении относительно советской космической техники, или ввожу в заблуждение граждан СССР.
- Хм, - решил вмешаться директор, - Павел Семенович, судя по вашим утверждения, Климов действительно не знаком с ракетами, которые летают в космос и полностью полагался на свою фантазию. Разве это наказуемо?
- Не наказуемо, - подтвердил абсурдность своих претензий работник ОКБ, - но предупредить на будущее, так сказать во избежание, я обязан.
- Хорошо, - изображаю тяжёлый вздох, - я услышал ваши претензии и обещаю, что советского космоса в своих рисунках касаться больше никогда не буду.
- Ну, зачем так уж сразу, - сразу сдал назад Денисов, - рисовать покорение космоса советскими людьми не возбраняется, даже больше скажу, желательно. Но прежде чем выставлять рисунки на всеобщее обозрение, требуется согласовывать их с нами.
- Так насколько я понял, они и были согласованы с комитетом по космосу. – Опять встрял в наш разговор директор.
- В комитете не всегда в состоянии оценивать правильности изображение космической техники на рисунках, - парировал представитель первого отдела и снова повернулся ко мне, - ты хочешь посмотреть на настоящие космические корабли?
- Зачем? – Не понял я такого резкого перехода от кнута к прянику. – Чтобы потом не мог рисовать что хочу, так как обладаю секретными сведениями?
- Так если ты будешь согласовывать рисунки с нами, мы подскажем, что можно показывать в своих рисунках, а что нет.
- Так, а мне-то это зачем? – Удивляюсь простоте Денисова. – Мне лишние согласующие инстанции не нужны, лучше просто обходить эту тему стороной. И вообще это первый мой опыт - не получилось, то и ладно, жизнь на этом не заканчивается.
Ага, видимо что-то пошло не так, как рассчитывал работник ОКБ, в его глазах я заметил беспокойство, и до меня стало доходить, что приезд сюда это не инициатива первого отдела, скорее наезд на меня был организован им лично, чтобы я был сговорчивей. Хотя вся эта подготовка была не нужна, любой пацан должен быть счастлив до одури, если ему предложат посмотреть на космическую технику вживую, но с наездом переборщили и я уперся.
- И все же, - сделал Денисов последнюю попытку уговорить меня, - подумай, мы готовы показать тебе как строятся космические корабли и происходит подготовка космонавтов. Очень немногим может так повезти. Сразу ответа у тебя не требуется, сможешь к каникулам определиться?
- Так я уже определился, - чешу затылок, думая, как бы помягче выразиться, чтобы мой отказ не выглядел как обида, - с космосом своё будущее связывать не планировал, так что прошу меня извинить.
- Неужели не интересно?
- А что я там пойму? – Дергаю плечом. – Чтобы в технике разбираться, тем более в космической, надо долго учиться по специальности, а у меня другие планы.
- Хорошо, - в который раз был вынужден скривиться Денисов, - можешь быть свободен.
Это хорошо, что до перемены разговор закончился, не придется на литературу опаздывать, а то учительница там очень не любит "опозданцев", даже если у них уважительная причина. А что отказался от поездки, то тут есть причина, раньше я не задумывался о том, хочу ли вновь побывать в ОКБ-51, но так как такой возможности не было, не переживал. Но вот такой случай представился, и я вдруг понял, что никакого желания вновь пройтись по цехам ОКБ, у меня нет – в одну реку дважды не войти и кроме глубокого разочарования я там ничего там не найду.
-
- Странно, - подал голос работник ОКБ, когда ученик вышел из кабинета, - это он так обиделся или действительно ему неинтересно.
- Трудно сказать, -директор чуть качнул головой, - вообще-то, насколько я могу судить, Климов совсем не обидчив. Он даже несправедливые замечания, с точки зрения любого подростка, воспринимает правильно, учителя отмечали, что он со всеми поддерживает ровные отношения.
- А кто у него в друзьях?
- А непонятно, я же говорю, что у него со всеми нормальные отношения, - ответил Дмитрий Захарович, - наверное, поэтому и отличник. Если бы не оценки за прошлый год, мог бы претендовать на золотую медаль.
- А давно он рисованием занимается? – Поинтересовался Денисов.
- Если бы вы это не принесли, - кивнул директор на репродукции, - я бы и не знал о его увлечении, так бы и думал, что он все время на учебу тратит.
- Понятно, - снова задумался собеседник, - ну что же, насильно мы его к себе тащить не будем. Спасибо за сведения.

Поделится в соц.сетях