Глава 1
Постучал в дверь. Затем постучал ещё раз. Прежде, чем я постучал в третий раз, дверь наконец соизволила открыться, явив мне удивлённую физиономию Виктора.
— Саня? — спросил он с подозрением. — Всё в порядке?
Он даже как-то недоверчиво осмотрел меня.
— Что? — не удержался я от вопроса.
— Да, даже странно, как-то, — почесал он затылок. — Обычно ты ко мне в более паршивом состоянии в последнее время приходишь, а тут…
— Ну, хочешь я пойду сейчас с лестницы навернусь, чтобы тебе на душе спокойнее было? — со смехом предложил я и он рассмеялся в ответ.
— Да переживу уж как-нибудь. Давай, заходи.
Ну, я и зашёл. Закрыл за собой дверь.
— Пиво будешь?
— Не, я за рулём, — отозвался я и скинул пиджак на вешалку.
— Фига себе, — тут же донеслось с кухни. — Машину купил?
— Не, начальство одолжило, — честно признался я. — Мне надо было по делам в университет сгонять, а на такси ехать не хотелось.
Да и вообще, ничего уже особо не хотелось. Мой план «А» по получению информации о Громовой от Князя и Романа не сработал. Нехотя решил использовать план «Б» и обратиться напрямую к Браницкому.
Только вот столкнулся с неожиданным препятствием. Как оказалось, мой план «Б» похитил основной состав балерин большого императорского театра и подло сбежал с ними на тропический остров на своём частном самолёте.
И нет, я не шучу. Он реально это сделал. Я про самолёт и остров. Балерины, судя по всему, с ним сами поехали. Иначе кипишу побольше было бы.
В общем, расклад такой. Приезжаю я в его башню. Захожу. Сначала натыкаюсь на недружелюбных охранников. Затем на высокую блондинку с очень короткой стрижкой и настолько ледяными глазами, что от одного её взгляда мне холодно становилось. Как оказалось, снежная королева была его личным секретарём. Она то и сообщила мне, чего Его Сиятельство изволил отдохнуть за пределами Империи. С шестнадцатью воспитанницами самой престижной балетной школы Империи.
Блин, может я всё же чем-то не тем в жизни занимаюсь?
В итоге, я остался не удел. Вроде первая половина дня не зря прошла, а вот вторая… эх, ладно. С Голотовой буду думать, а пока начну копать сам. Может и нарою что-нибудь. Нет, я не ожидал, что она сразу же кинется ко мне в объятия и расцелует в обе щёки, как долгожданного спасителя. Если столь умная и гордая женщина до сих пор не сделала что-то с той ситуацией в которую попала, то вариантов тут ровно два.
Либо она не могла с ней ничего сделать, либо просто не хотела. И если во втором случае шансов у меня ноль, то вот с первым простор для работы всё ещё имелся.
В итоге, пролетев с визитом к Браницкому, я даже немного выдохнул с облегчением. С одной стороны оно и вроде как смотрелось логично. Дело Виктории было связанно с организованной преступностью. Так? Так.
А, кто может знать об этой проклятой организованной преступности больше, чем тот, кто держит её в кулаке?
— Сань, может чаю тогда? Или кофе там?
— Давай чаю, — решил я.
Пока Виктор возился на кухне, сидел и думал. А, может быть, оно и к лучшему? А, что если это Браницкий и приказал её… того? Что в таком случае? Ладно, мы опустим тот факт, что в его же интересах тогда не только не раскрывать эту информацию, но и вовсе прихлопнуть человека её ищущего.
А, что, если это действительно сделал он, а я сообщу это Громову? Всё равно, что бешеную собаку на танк натравить. Он его, конечно, может и попробует укусить, да только что толку-то?
Хотя, если вспомнить опыт нашего общения с графом, я почему-то не сомневался в том, что тот скажет всё, как есть, либо же не скажет вовсе. Врать он не станет. У меня вообще сложилось о нём впечатление, будто ложь для него это что-то гадкое, отвратительное…
…скучное.
А ещё я вдруг понял, что что-то решительно не так. Будто в знакомой квартире изменилось нечто небольшое, но очень значительное. Что в корне меняло всё остальное.
Оглянулся по сторонам. Вроде привычные вещи на своих местах. Но что-то меня беспокоило…
Какая-то тварь резко прыгнула на меня сзади.
— Ай, да твою же мать! — я вскочил с дивана, пытаясь стащить с себя шипящую и царапающуюся дрянь.
Виктор примчался с кухни и застал меня стоящим посреди комнаты, держащего на вытянутых от себя руках пухлого рыжего кота с приплюснутой и щекастой мордой. Кот зло смотрел на меня, шипел и махал когтистыми лапами, будто пытаясь дотянутся до моего лица.
— Саша?! Всё в порядке?
— В порядке? — ошалело спросил я его. — Какой нахрен порядок?! Это что за тварь?
— Кот…
— Да я вижу, что это кот! — рявкнул я на него, всё ещё морщась от жгучей боли. Тварина поцарапала мне ухо и шею. Так мало того, ещё и шипела на меня. — Давай, давай. Пошипи мне. Посмотрим, как ты замяукаешь, когда я тебя башкой в унитаз макну.
— Мяу?
Котяра прищурился и наклонил голову, не сводя с меня взгляда своих зелёных глаз.
— Так! Спокойно! — подоспевший на помощь этой скотине, Виктор тут же бережно забрал кота из моих рук. Гадина такая тут же размякла у него на руках и замурчала. — Не надо никого головой в унитаз макать.
— Вик, на кой-хрен ты себе кота завёл?! — не выдержал я. Коснулся уха и сам зашипел. Царапины от этой сволочи болели.
— Ща, погоди.
Виктор утащил животину на кухню, а сам вернулся назад с пачкой ватных дисков и бутылкой перекиси.
— На, обработай…
— Лучше дай мне мешок и ведро камней, я кота твоего обработаю…
— Да чего ты злой такой?!
— Я? Эта сволочь меня убить пыталась…
— Да он ласковый. Просто поиграть хотел…
Видимо, в этот раз мой взгляд оказался красноречивее любых слов. А он, гад такой, сидел и едва от хохота не давился. Вздохнув, просто махнул рукой и забрал бутылочку и пакет с дисками.
— Нахрен ты его завёл? — повторил я вопрос.
— Да, Сань, тут, как бы такое дело, — друг стушевался. — Я не то, чтобы его заводил.
— О, да. Прости. Судя по характеру этой сволочи, это он тебя завёл…
— Сань, да он вообще не мой! Он пациенту принадлежал.
Я удивлённо моргнул.
— В смысле?
— Да в прямом, — Виктор поставил бутылку с пивом на столик и вздохнул. — У нас в клинике лежала девочка. Четырнадцать лет. Неходжкинская лимфома. Третья стадия. Вроде всё хорошо было. Все указывало на то, что у нас очередная пятилетка…
— Что?
— Ну, это наше. Вобщем те, кто минимум пять лет проживут.
— Всего или…
— Или, Саш. Там, как правило, довольно высокий показатель. От шестидесяти до семидесяти процентов живут не просто лет пять, а гораздо больше. Но вот…
— Есть меньший процент, да?
Друг молча кивнул, а я едва сдержался. От него такая волна горечи и боли пошла, что мне чуть дурно не стало. А ведь снаружи и не скажешь. Просто слегка грустное выражение на лице.
— Ей не повезло, — сделала я вывод.
— Ага, не повезло, — вздохнул Виктор, а затем взял свою бутылку с пивом и парой глотков выпил треть. — Меня назначили следить за её состоянием. Обычная практика, чтобы лечащего врача не дёргать каждые пять минут. Не подумай, что это как-то бесчеловечно звучит. Просто у него пациентов гора, а так за каждым кто-то прикреплён. А мы уже докладывали ему каждые шесть часов. В общем я с ней почти месяц провёл.
— Привязался к ней?
— Очень. Хорошая девочка…
Он едва не сказал «была». Блин. Как же ему паршиво сейчас.
— Кот её?
— Ага, — не стал скрывать Виктор. — В общем… короче наш главврач видел в каком она состоянии. Понимал… да все понимали, что там считанные дни остались. А она так его любила. Вот и разрешили кота принести. Чтобы он с ней был, когда…
— Да я понял, — перебил я его, чувствуя, насколько Виктору не хотелось заканчивать фразу. — И, ты решил его себе забрать?
— Она сама меня попросила, — угрюмо произнёс друг. — У её родителей аллергия сильная была. Они вообще животных не любили. Но всё равно позволили ей его завести.
Пушистый говнюк будто почувствовал, что мы его обсуждаем. Перестал умывать себе морду лапой, подошёл к Виктору и тут же запрыгнул к нему на колени. Лапочка то какая…
Кот посмотрел на меня. Я на кота.
Кот зашипел.
— Пошёл в задницу, — сказал я ему и показал оттопыренный средний палец животине.
Животина не впечатлилась, фыркнула и тут же перевернулась у Виктора на коленях, устраиваясь поудобнее.
— А тебе в голову не приходило, что это дурная затея? — поинтересовался я у него.
— Да я… короче на эмоциях тогда был, — рассеянно рассказал Вик, поглаживая кошака. — У нас уже был подобный случай. У одной из наших медсестёр знакомый к нам в отделение попал. А уже в интенсивке у мужика кровоизлияние в мозг случилось. Там ничего сделать толком не успели. В итоге она его кошку себе забрала. Вот и я подумал, чего родители мучаться будут. Тем более, они сами просили, а мы с этим рыжим немного пообвыклись… Да, Персик? Кто хороший котик?
«Хороший котик» мяукнул и тут же получил почёсывание за ухом.
— Ну да, конечно, — не удержался я от сарказма. — Ведь статистически доказано, что одинокий парень с котом живёт куда счастливее, чем мужик с оторвавшимся тромбом. Лучше бы завёл себе девушку.
Виктор горестно вздохнул.
— Да какие девушки, Сань? Я скоро с ума сойду с таким графиком. Хотя, может он мне в этом деле и поможет.
Тут я едва не заржал.
— Это в каком смысле?
— Ну вроде, как живое существо…
— Ага. Вроде.
— Не издевайся, Саш. Он хороший.
Будто желая доказать глупость такого предположения, кот повернул башку в мою сторону и снова зашипел. Не то, чтобы прямо зло. Скорее для проформы.
— Будет хороший, — кивнул я. — Когда на шапку пойдёт. А ты, продолжай. Мне даже интересна твоя извращённая логика. И как же наличие этой скотины поможет найти тебе девушку?
— Ну, он же, как растение…
— Вот тут согласен…
— …да я не в этом смысле. Ну, это вроде как нравится девушкам. Если у тебя дома есть животное или растение, то это значит, что ты заботливый и ответственный.
— Ну, тогда понятно, почему парни, которые выращивают травку, всегда окружены девчонками, — пробормотал я и снова коснулся поцарапанного уха. Ухо всё ещё болело. — Чёртова кошатина.
— Слушай, может ты собачник?
— Слушай, может твой кот в задницу пойдёт? — предложил я в ответ. — Эта тварь меня чуть не убила.
— Да он ласковый. Говорю же, он поиграть хотел…
— Горло он вскрыть когтями хотел, а не поиграть…
А вообще, хорошо посидели. Если не считать саднящих царапин на шее и ухе, то в целом хорошо поговорили. Спокойно так. Без эксцессов и неожиданных пожаров, которые надо срочно бежать и тушить. Правда в основном говорил Виктор. Чувствовалось, что ему после всего случившегося нужно выговориться. Я тоже думал о том, чтобы выплеснуть раздражение от всех произошедших событий. Даже рассказать о Бранницком и прочее…, но не стал. Уж больно мрачные настроения скрывались у Виктора внутри. Видно, что смерть той девочки сильно по нему ударила.
Эх, он всегда был куда более… ну не знаю, более эмпатичным, чем я, наверное. Возможно, что как раз из-за того, что не обладал какими-то способностями и впитывал те эмоции, что явно выражали люди с куда большим вниманием. Не знаю.
Так что мне было плевать. Мы просто сидели и разговаривали, а я наблюдал за тем, как настроение моего друга улучшается. Не зря я съездил, в общем.
А потом поехал домой. Сначала, конечно, позвонил Роману и уточнил у него, где оставить машину. Оказалось, что он уже уехал из фирмы. Просто вызвал себе машину с личным водителем. Богатей хренов. Так что попросил просто оставить завтра автомобиль на парковке на его месте.
А я, что? Я и не против. Ещё раз насладиться хорошей машиной. Эх, надо будет тоже себе такую купить. Или похожую. Ну, и не так паршиво настроенную, конечно. Заодно и сеструху покатаю, хех.
К нашему дому я подъехал около девяти вечера. За то время, пока добирался, позвонила Анастасия и сказала, что окончательно согласовала встречу и все вопросы по ней. Так что завтра днём узнаем, к чему приведёт наш разговор. Лично я надеялся на то, что удастся добиться схожего соглашения, какие они подписывали в прошлом. Пусть и с отложенными выплатами, но Уткин и его люди получат своё.
Я свернул на повороте к нашему жилому комплексу. Объехал стоящие жилые дома и тут немного потерялся. Привык пешком ходить. Впрочем разобрался я довольно быстро и уже через несколько минут подъезжал к нашему дому. Потратил немного времени и нашёл парковочное место как раз напротив нашего подъезда.
Мой мобильник зазвонил в тот самый момент, когда я заглушил двигатель. Глянув на экран, удивился. С чего это он будет мне звонить так поздно?
— Чего надо, Розен? — спросило я, ответив на звонок.
— И тебе не хворать, — отозвался тот. — Слушай, тут такое дело. Помнишь те акции? По промышленным и оборонным компаниям, которые…
— Которые хотели скупить пакетами. Да я помню.
— Короче, похоже, что кто бы не ждал нужного момента, видимо, он наступил.
— В каком смысле? — не понял я.
— В таком, что все эти позиции выкупили шесть минут назад, — сообщил мне Розен. — Все и даже больше того.
Так. Что за фигня? Разве дело с Румянцевым не закрылось? Они же разобрались, кто там в этом участвовал…
Об этом я и спросила Розена, но тот, ожидаемо, ничего не знал, о чём прямо и сказал.
— Слушай я и их продажу заметил только потому, что поставил флажки на отслеживание этих позиций и забыл их снять. Сам удивленно пялился в экран, когда кто-то начал их скупать.
Мда-а-а-а…
— А ты начальству говорил?
— Нет. Да и тут уже никого нет. Вечер на дворе. Даже мой свалил домой полтора часа назад.
— Ясно.
Нет. Решительно не ясно. Но, я знал, кому ещё стоит об этом знать.
— Ладно. Спасибо, что предупредил.
Повесив трубку, взял сумку и вышел из машины. Закрыл её и поставил на сигналку и пошёл к дому.
Только вот не дошёл. Из-за дальнего угла здания вышли двое полицейских и направились в мою сторону. Как-то уж очень подозрительно быстро и уверенно направились.
Я, может быть, даже не обратил бы на них внимания. И раньше видел здесь стражей порядка на патруле, так что чем-то удивительным это не выглядело. Но как-то уж меня очень сильно напрягло то, что не смотря на невозмутимые лица, эмоции их были сконцентрированы именно на мне.
И чёт мне это совсем не нравилось. Как и то, что ко входу в мой подъезд мы подошли одновременно. Ну, почти. Они сделали это на пару секунд раньше. Аккурат, чтобы перегородить мне дорог ко входу.
— Господа, добрый вечер.
— Будьте добры ваши документы, — вместо приветствия сказал один из них.
Так. Что за хрень тут происходит? Я с подозрением посмотрел сначала на одного. Затем на другого.
— Могу я узнать причину?
— У нас имеется ориентировка, — спокойно сообщил второй. — Поэтому мы производим выборочный досмотр.
Говорил-то он спокойно, но вот правая рука находилась на поясе. Совсем рядом с кобурой, висящей на поясе дубинкой и бог знает чем ещё.
— Что же, — понимающе кивнул я. — Причина обоснованная. Сейчас.
Принялся доставать из кармана вещи. И первым, разумеется вынул телефон. Пока одной рукой искал в кармане документы, другой быстро и как можно более незаметно включил диктофон на мобильнике. Ну так. На всякий случай.
— Прошу, — сказал я, передавая им документы и стараясь при этом лишний раз не дергаться.
Видимо мой спокойный тон и поведение действовали обоим на нервы. Похоже, что ждали они не этого. А, что тогда? Что я тут барогозить и препираться начну? Я же не идиот. Спокойствие и полное содействие…
— Выглядит похоже, — хмыкнул один из них, посмотрев на мои документы, а затем на лицо. — Будь добры все предметы из ваших карманов.
Так, а вот уже совсем странно. Но, допустим.
— Хорошо, — не стал я спорить. — Я сейчас медленно достану всё из своих карманов…
— И будьте добры также ваш телефон, — сразу добавил второй.
Я с подозрением посмотрел на него, но и тут спорить не стал. Уж очень мне не нравились их эмоции.
Ещё больше мне не понравилась вся эта ситуация в тот момент, когда полицейский принял из моих рук телефон…
…и выключил его.
И вот в этот момент оба мужика испытали облегчение. Словно опасности избежали. А я окончательно понял, что всё происходящее какая-то полная срань, когда меня уложили лицом в асфальт.
— Проверь его карманы, — сказал один из них, держа меня за руки.
— Сейчас, — тут же отозвался второй и я ощутил, как его ладони ощупывают полы пиджака.
Мне бы в этот момент возмутится. Потребовать отпустить. Ещё там что-то. Может даже начать вырываться!
Да только я не идиот. Уже и так понял, что всё это выглядит слишком подозрительно, чтобы быть обычной и рядовой проверкой. Эти ребята были тут именно из-за меня. Только вот причина…
— Нашёл, — неожиданное сказал один из них.
Вывернув голову посмотрел на предмет в его руке.
— Да вы издеваетесь, — поражено произнес я, глядя на небольшой полиэтиленовый свёрток и уже примерно представляя, что именно лежит внутри.
— А мы это мы в отделении разберёмся, — тут же с довольной улыбкой заявил тот, что держал обтянутый хирургической перчаткой свёрток. — Пакуй его, Стас.

Поделится в соц.сетях